Иван Советов - Город под свинцовым небом

– Пришлось со стороны шестого сектора обходить, в переулках заплутал мальца.

– На кой хрен? – удивился диспетчер.

Отвечать мне не пришлось, так как в диалог вклинился Сива.

– Жандармов на улице в последнее время как чертей в омуте. Патрули усилили так, что на улицу носу не сунешь.

– Совсем, паскуды, озверели! – вскрикнул вдруг из своего угла Сэм, со злобой хлопая себя рукой по колену. – И так жизни не давали, а теперь что?!

Сэм – Парнишка в вечном некогда синем комбинезоне – в нашей компании был самый молодой. Ни отца, ни матери у него с детства не было, потому, только ему стукнуло восемнадцать, старик прибрал его к своим рукам. Парень работал в котельной, но был и рад помочь Борланду по мелочам. Этому мерзавцу лишь бы самому не работать, да других запрячь.

Хороший был парень Сэм, приятный, однако в силу молодости наивный и вспыльчивый. В нас с лысым это с годами само стёрлось, как стирается в любом из обитателей этого города после пары лет убогой жизни.

Сэм, чуть поднявшись, вопросительно посмотрел на нас с Сивой, после чего, уловив строгий взгляд старика, вернулся на своё место и затих. Тот для молодого всегда был авторитетом.

– Да, жмут работяг… – угрюмо произнёс Сива и опустил голову. Я перевёл взгляд на него.

Это был крепкий, среднего роста мужик лет тридцати трёх на вид, немного старше меня. Среди других работяг он отличался полностью лысой головой без единого волоска. Говорят, перед тем, как хапнуть дозу радиации, Сива был абсолютно седой. Звали его с тех пор только по прозвищу, так как имя его кроме него самого знал, разве что, наш диспетчер, да и тот на этот счёт не распространялся.

Работали мы с ним на одном и том же заводе, работали с рудой для какого-то там топлива. Разве что, трудился я в цехе первичной обработки, а Сива занимался вторичной и последующей упаковкой. Там, пару лет назад во время перекура, мы и познакомились, после чего лысый свёл меня со стариком.

– Ну, хотя бы не поймали, – решил я разбавить обстановку. Видеть эти кислые мины не было никакого желания. – Давайте выпьем.

– От это дело!

Сэм мигом оживился, наполнил наши с ним стопки и все четверо молча опрокинули в себя по сто грамм. Стало заметно веселее, и тягость работы отошла на второй план. На некоторое время наступила тишина.

– Слыхали, на днях Сашку Живого мёртвым нашли, – сказал Сэм угрюмо.

– Да ну? – изумился Сива. – Быть не может!

– А вот… Может. В своём же доме загнулся.

– Он же здоровый как бык был… Неужто убили?

– Нет. Неизвестно, отчего умер, правда. Говорят, болел чем-то.

– Да, совсем чахлый в последнее время был… – отозвался с другого конца стола старик. Мне вдруг стало очень грустно от такой новости. Сашка был мужиком хорошим, никогда не жалел даже последней сигареты.

– Слушай, – вспомнил я, – у него ж ведь жена была?

– Повесилась, – ответил Сэм. Все замолчали.

– Ну… За упокой, – протянул Сива, наполняя наши стопки. Мы снова выпили, после чего я невольно задумался: чего такого вдруг могло произойти с этим миром, что человеческая жизнь стала едва ли дороже пачки сигарет? Почему люди умирают в своих же домах хрен пойми от чего, и никто не может помочь? А потом о них навсегда забывают, будто и не было никогда. Лишь глубокой ночью где-то в тёмной каморке поднимут стопку за упокой пара таких же работяг, после чего память об умершем безвозвратно исчезает. Получается, зазря погиб и Сашка, и ещё сотни таких же, как он. Неправильно это… Несправедливо.

Сидеть дальше было тошно, и я, коротко попрощавшись с товарищами, поспешно удалился, на ходу натягивая плащ.

Скрипнула тяжёлая дверь, улица встречала той же прохладной сыростью и мрачными силуэтами бетонных коробок. Я вдохнул свежий относительно прокуренной кладовки воздух и огляделся. В стороне возвышались чёрные трубы котельной, выпускающие в мрачное небо едкий дым, в темноте кое-где светились квадратики окон отдалённых заводов. Становилось холодновато, и я, в голове проложив обходной маршрут до своей берлоги, скрылся в переулке.

Кто-то говорил, что смерть – это совсем не плохо. Каждая смерть – это маленький шажок к счастливому будущему, которое мы построим своими руками. А погибнуть на работе – великая честь. Потому «Хватай, работник, молоток, и строй свой идеальный мир!»

Чёрт его знает, где эти фанатики ещё берут такие плакаты. Висели, конечно, когда-то на каждом шагу, на заводах, "для повышения боевого духа рабочих", да только давно уже все выцвели и оборвалась. Таких вот личностей обычно под руки выводили из бара, и недельку они точно не кричали.