Лана Мерц - Чёрное солнце. За час до рассвета

Последний удар колокола ещё долго разносился под сводами Храма. На возвышении перед алтарём начали собираться дети-хористы лет тринадцати на вид, голоса людей понизились до трепетного шёпота. И даже неугомонная всезнающая студентка рядом наконец умолкла. Рэй обернулся посмотреть, удалось ли всё-таки пройти подставленному им купцу, но вместо этого, к своему ужасу, увидел всё семейство барона Дюмара, входящее в зал с запоздалыми прихожанами. Жена барона держала в руках маленькую канареечную болонку.

Рэй быстро отвернулся и сделал вид, что снова уронил шляпу. Пока он копошился под лавкой, семейство прошло мимо. Вор выглянул из своего укрытия и с облегчением выдохнул: собака его, похоже, не учуяла.

– Ох, вы только посмотрите… – Раздался у него за спиной взволнованный шёпот женщины. – Настоятель-то уже совсем плох…

– Да, недолго ему осталось… – Тихо произнёс другой голос, помоложе. – Очень надеюсь, дейн Итан займёт его место. Он такой милашка…

Женщины захихикали, а Рэй тревожно вскинул голову. На балкон справа как раз выкатили кресло на колёсах, в котором сидел отец Фэйзил с пустыми глазами и приоткрытым ртом. Коляску толкал молодой мужчина в чёрной накидке с красной треугольной брошью.

Верховный дейн занял своё кресло между настоятелем и двумя советниками, после чего сразу окинул зал внимательным взглядом. Женщины на задних рядах снова захихикали, а Рэй торопливо прильнул к своей спутнице, локтём ощутив упругий шар девичьей груди. Студентка густо покраснела, но не отодвинулась. Эх, с досадой подумал вор, а девчонка-то хороша. Может, удастся найти её после…

– Итана Гросса – в Архаины! – Свистящим шёпотом проскандировала девушка позади Рэя, давясь смехом.

– Его по возрасту могут не выдвинуть, – грустно заметил другой женский голос. – Слишком молод…

– Да какая разница! Если его назначит сам отец Фэйзил, никто уже поперёк не встанет…

– Думаешь, успеет? Взгляни на него… Кажется, разум уже покинул его голову…

– Говорят, дейн Итан сам за ним ухаживает, никого не подпуская, – к разговору присоединился уже четвёртый голос, тоже женский. Рэй начинал испытывать сильное раздражение. – Он для него и передвижное кресло соорудил своими руками. С такой заботой старик, может, ещё и воспрянет…

– А иные говорят, – не выдержал какой-то мужчина сзади, – что дейн ваш сам же своего приёмного отца и отравил, чтобы в Архаины подняться! – Женщины возмущённо ахнули. – А что, думаете, совпадение всё это? Сначала бедный Айгель – да покоится он с миром, теперь отец-настоятель… Очень удачно сложилось, не правда ли?..

– Это ложь! – Вдруг высоким голосом воскликнула студентка, резко развернувшись к сидящим на задних рядах. – Итан Гросс – гений, и никогда бы не опустился до столь низкого поступка!

Последние слова она почти прокричала уже в полной тишине.

Да чтоб меня, мысленно простонал вор. "Особенности внутренней архитектуры", значит? Вот почему ты сегодня здесь, а не на площади, где собрались все твои сокурсники? Н-да…

Рэй попытался изобразить на лице сочувственную улыбку и успокаивающе погладил девушку по руке, еле сдерживаясь, чтобы не расчесать себе шею в кровь. Он видел, как на них оборачиваются, чувствовал на себе чужие колючие взгляды…

В том числе изучающий взгляд верховного дейна.

Лицо студентки пылало праведным гневом. Рэй продолжал глупо и извиняюще улыбаться – мол, простите дуру, что с неё возьмёшь, женщины они такие, а эта ещё и умная, что вдвойне…

В зале стало нестерпимо тихо, из первых рядов знакомо тявкнула жёлтая собачка.

Момент уже претендовал на звание самого неловкого в жизни вора, когда свет золотистых шаров начал постепенно угасать, и один из мальчиков на помосте наконец исполнил вступление, с первых нот приковав к себе всё внимание зрителей.

Рэй на секунду даже забыл, где он находится и зачем сюда пришёл. Ничего подобного слышать ему ещё не доводилось. Голос мальчика был настолько чистым и светлым, что буквально проникал под кожу, поднимая волоски на руках. Он просачивался в самую душу, вызывая яркие образы и пробуждая воспоминания, которым лучше бы спать мёртвым сном.

Рэй вытянул шею, но так и не смог разглядеть издалека солиста. Наверное, мальчик стоял в последнем третьем ряду, прячась от всех.

Мелодия началась спокойно и размеренно, устремляясь куда-то ввысь, за пределы высокого купола. К поющему тихонько присоединились другие послушники, и их голоса плавно сплелись в единый хор. Слов Рэю разобрать до конца не удавалось, хотя суть он интуитивно улавливал. Песня, очевидно, была посвящена павшим в Третьей Войне героям. В мелодии переплетались страх и спокойствие перед лицом смерти, грусть и надежда, смирение и гордость. Но ещё было в ней что-то невыразимо тревожное, от чего по спинам прихожан поползли крупные мурашки.