Григорий Кляйн - Осмелившийся возродить Третий Храм. Исполнение Главной Заповеди

С момента воссоединения старались при первой же возможности собираться вместе. И это являлось отличительной чертой истосковавшейся в разлуке семьи. Однажды утром Игорь, перед тем как вручил персонально каждому свежий номер газеты, чем сразу внёс удивление. С явным чувством восхищения и многозначительно произнёс:

– Не беда появиться на свет в утином гнезде, если ты вылупился из лебединого яйца!

С главной страницы смотрел на нас фотоснимок памятника, занявшего первое место на международном конкурсе «Память о жертвах Холокоста». Необычного вида обелиск вышел победителем из большого количества архитектурных работ, представленных со всего света. Статья рассказывала о поразившем жюри скульптурном решении. Из чёрной глыбы холодного камня тянулись к свету семь пар нежных, но уже из белоснежного, тёплого мрамора, девичьих рук. Они, увитые колючей проволокой, как бы роняли выкованные из железа, красивые нераспустившиеся розы с изломанными стеблями. Рядом, сразу под ними, в мрамор были вделаны семь шестиконечных звёздочек, и в каждой изображалось кровоточащее, разорванное человеческое сердце. Напротив, первого, золотыми буквами было выбито: «Номи Шехтер – 16 лет. Жила в Варшаве по улице Торговая, 32». Напротив, остальных, стояли только знаки вопросов, говорящие, никто и никогда не сможет назвать имена жертв. Ниже такими же буквами и на нескольких языках было выбито: «На этом месте в 1939 году убийцы – душегубы жестоко надругались над невинными девушками». В газете рассказывалось, памятник установлен на одной польской железнодорожной станции во дворе того самого дома, где и произошло страшное убийство. После войны, прикрывая могилу, выросла и зеленеет листвой и белыми цветами сирень. Дом купил будущий автор проекта. Убрал старый, сплошной забор, а вместо него посадил живой кустарник. Одновременно с берущим за душу памятником, установил очень красивую, из серого литого чугуна, открытую для всех не высокую изгородь. Каждое из звеньев, имело по семь нераспустившихся роз с надломленными стеблями. По замыслу автора они отождествляли семь растерзанных дочерей еврейского народа. С момента установления памятника не было дня, чтобы кто-нибудь не положил живых цветов к его подножью. С многих мест приезжают, идут и идут к нему непрекращающейся вереницей люди, потерявшие близких в той страшной войне.

Приятной неожиданностью явилось, конкурс, проводимый под эгидой еврейских общин всего мира, выиграл представитель нашей семьи. Сладостное чувство благодарности и гордости за Михаила переполнило сознание. А он был очень счастлив, но нисколько не возгордился – доброе сердце не знает гордости. А внучки вообще смотрели на дядю как на божество. Мы предполагали, что в нём скрыты многие таланты. И вот неожиданно они открыли ещё одну грань, как автора действительно прекрасного скульптурного произведения. Оказывается, с детских лет братишка, отчётливо помнил поразившие воображение, леденящие кровь, воспоминания очевидца. Приехав в Израиль, подробно расспросив Матуса о деталях трагедии, при первой возможности съездил в Польшу. Нашёл и сделал множество фотографий памятного места. С тяжёлым чувством узнал, несчастных девушек так и закопали во дворе уцелевшего с тех времён дома. Сейчас хозяин сообщал о его продаже. Михаил, представив будущую работу, оформил договор на приобретение недвижимости. Напечатанному в газете и разошедшемуся по многим странам сообщению, сопутствовало печальное продолжение. До этого Матус и Идек нотариально заверили свои показания о том зверском убийстве и передали на хранение в музей Яд-ва-Шем. Там оно и находилось среди миллионов подобных документов, страшных своей чудовищностью. Вскоре, после открытия памятника, от работников музея поступило сообщение. Своих родных, и в том числе Номи Шехтер, разыскивает младшая сестрёнка, чудом выжившей в аду варшавского гетто.

Михаил организовал приезд Баси Шехтер, в Польшу. Пожилая женщина, узница нескольких концлагерей, узнав Идека и вспомнив Матуса, открыла правду о трагедии большого многоквартирного дома. О последних днях их семей и соседей, замученных и уничтоженных в гетто. Матус, Идек, несколько стоящих рядом мужчин и женщин являлись не только единственными оставшимися в живых от всей улицы и, как оказалось впоследствии, целого района Варшавы. С тех пор Михаил много времен уделял поиску памятников жертв Холокоста. Собирая по всему миру материал к этой теме, договаривался с авторами и приобретал копии или оригиналы. Затем переправлял в Израиль.