Сергей Михайлов - Колыбель качается над бездной

Очнулся он от звука чьих-то голосов. Он не сразу понял, где находится. Возвращение к реальности было трудным и мучительным. Всё тело ломило от неудобной позы, в которой сморил его сон. Он сел, протёр глаза – и отшатнулся. Вокруг валуна толпилась группа уродливых человекообразных существ, словно сошедших с полотен Босха или Дали (древний, источенный временем проспект с избранными репродукциями великих мастеров пылился на чердаке их дома – он-то и был источником столь «глубоких» познаний творчества оных живописцев).

– Мир тебе, добрый человек! – произнесло одно из существ глухим скрипучим голосом и кивнуло в знак приветствия.

Их смуглые, обветренные, иссохшие лица изборождены были глубокими морщинами, космы седых волос венчали их туго обтянутые пергаментной кожей черепа, на плечи накинуты были длинные просторные балахоны, а костлявые, в гипертрофированных жилах руки сжимали узловатые, подстать рукам, посохи. Несмотря на свой карикатурно-уродливый облик, они не выказывали ни враждебности, ни угрозы.

Его вдруг осенило. Грейт-эйнджеры! Или «великовозрастные», как величала их молва. Эти мифические существа жили в легендах и преданиях, которые из поколения в поколение передавались от отца сыну, от деда внуку на протяжении многих-многих столетий. Их колонии, если верить мифам, были затеряны в самых отдалённых, самых глухих уголках Земли: в непроходимых тропических джунглях, в жарких безводных пустынях, в неприступных высокогорьях, в северных льдах – там, куда человеческая цивилизация не сумела или не сочла нужным дотянуть свои жадные вездесущие щупальца. В эти мифы почти никто не верил.

Однако находились смельчаки, которые под страхом самых жестоких репрессий утверждали, что эти уродливые существа – ни кто иные, как старики, сумевшие выжить в Переходную эпоху великого омоложения. Обычно таких смельчаков куда-то увозили в глухих безоконных авто, и они больше никогда не возвращались.

Слово «старик» было изъято из лексикона всех земных языков, а его употребление преследовалось по закону.

– Мир тебе, добрый человек! – повторил грейт-эйнджер.

Но незнакомец, неведомым образом оказавшийся в этом глухом горном ущелье, вновь ничего не ответил.

– Послушай, Джон Фил, – слегка двинул плечом первого старика его сосед слева, – вряд ли я ошибусь, если скажу, что этот человек прибыл из внешнего мира.

– Ты не ошибёшься, Ганс Вислер, он действительно оттуда. И он нуждается в нашем участии. Пойдём с нами, добрый человек, – вновь обратился старик к пришельцу, – мы не причиним тебе вреда. Ты получишь кров, пищу, тёплую постель и ночлег. Ты устал с дороги, тебе нужен отдых.

Ему был нужен не только отдых – ему нужна была помощь. В таком состоянии продолжать путь он не мог. И он принял приглашение.

Поселение грейт-эйнджеров насчитывало порядка тридцати колонистов. Все они были весьма преклонного возраста, встречались и глубокие старики, не способные передвигаться самостоятельно; были среди них и женщины. Местом их обитания служило несколько естественных пещер, которыми изобиловали здешние скальные образования. Люди жили здесь веками, оторванные от мира и от себе подобных. Впрочем, им подобных – то есть стариков – на земле почти не осталось, да и те были объявлены вне закона. «Старикам здесь не место!» – гласил неписаный постулат, претворённый в жизнь ещё на заре Эпохи вечной молодости. Никто уже сейчас не помнил, как, куда и каким образом исчезли с планеты все старики. Вернее, почти все.

Его разместили в одной из пещер, плотно накормили, напоили отваром из целебных трав и уложили в постель, устроенную из шкур диких животных. Сытый и обогретый, он вновь заснул.

Когда он проснулся, была уже ночь. В центре пещеры весело потрескивал костёр, от которого исходили живительное тепло и терпкий аромат горелой хвои. Возле костра сидело несколько убелённых сединами стариков.

Он поднялся со своего ложа. Силы вновь вернулись к нему, а вместе с силами и вера в благополучный исход его миссии. Он готов был двинуться в путь немедленно.

Однако один из стариков, угадав его намерение, остановил его жестом руки.

– Сядь рядом с нами, чужестранец.

Он повиновался и сел у костра.

– Расскажи, чужестранец, что нового во внешнем мире. Так же раздирают его вражда и ненависть, как и семь веков назад?

– У нас нет ни вражды, ни ненависти, уважаемый хозяин. Но у нас случаются войны.

– Мне уже более семисот лет, остальным поселенцам столько же. В вашем мире столько не живут, несмотря на вечную молодость и бессмертие. Потому что, как ты сказал, у вас случаются войны. Случаются с завидным постоянством. И они уносят лучших.