Валерий Муллагалеев - След Бремера

Предмет-ловушка назывался эфирной петлей. В одной легенде говорилось, что в Третью эпоху, когда народ Кха восстал против Тири-Эж, заклинатели обуздали царя духов Хадхаоша эфирным ошейником, сотканным из первичного эфира, однако это единственный случай, когда эфирная петля действительно выглядела как ошейник. Заклинатель может сделать эфирную петлю из любого кувшина, шкатулки или даже из яичной скорлупки – из всего, что имеет некую целостность и полость. После удачной поимки духа такой предмет становится эфирной петлей, дающей власть над духом, пока предмет цел. Эфирная петля может находиться где угодно, и смерть чернокнижника не освобождает духа. Ржавый цокнул и покачал головой.

Выходит, придется стать сказочным героем и искать эфирную петлю. Если предположить, что для управления духом петля должна быть при заклинателе, то барон держит ее при себе. Если же для приказов петля не требуется, то может храниться где-то в родовом замке. Это простые варианты. Непростой вариант – петля может быть где угодно. Когда они со Сквозняком брались за этот заказ, то наводили справки об Адаларде Кайе: его поместье находится в северных лесах Баргена. Вероятно, барон сейчас на пути в родные края, поэтому проще всего пересечься с ним – отправиться к нему же домой. Желательно, прибыть первым и переломать в замке все полые предметы подозрительного вида…

Ржавый устало вздохнул и посмотрел на измазанные кровью часы. Времени прошло пугающе много, в любую минуту могут появиться красные глаза, быть может, какой-нибудь одержимый зверь уже затаился у входной двери и роняет слюну. Ржавый потер лицо. От длительного чтения при неверном свете керосиновой лампы и первых лучей солнца, глаза красные теперь у него самого. Пока непонятно, ради чего вообще вся заваруха случилась.

После ознакомления с древними преданиями Ржавый вспомнил, что Тидир Знающий, чей дневник он добыл для барона, был одним из Вечных хранителей Пути – легендарный герой Эпохи Рока. Естественно, он не был чернокнижником, но обладал множеством древних знаний, в том числе ныне запрещенных. Вряд ли у хранителя Пути в дневнике описаны темные ритуалы, скорее всего, записи являются ключом, подсказкой к нахождению какого-нибудь клада, который барон очень ценит и не хочет ни с кем делить. Что ж, похоже Ржавый с бароном относятся к счастливым обладатели секрета, так что после победы над чернокнижником можно рассчитывать и на клад. Не жизнь, а сказка, подумал Ржавый и провалился в сон.

Спал он ровно секунду, после чего отвесил себе здоровой рукой такую пощечину, что перехватило дыхание. Спать ни в коем случае нельзя. Нужно выдвигаться прямо сейчас. За окном начал моросить дождь. От мысли, что до ближайшей станции снова придется преодолеть долгий путь, да еще и по сырости, Ржавый чуть не взвыл, но утешил себя тем, что потом сможет спать хоть всю дорогу, поскольку поезд постоянно будет в движении – такой роскоши не могли себе позволить герои старинных сказок! В поисках зонта он открыл шкаф и хмыкнул, увидев на плечиках несколько жилеток розового цвета, довольно неожиданных в гардеробе серьезного ученого. Ржавый выбрал вместо зонтика брезентовый дождевик и поспешил на вокзал.

…Солнце светило непривычно ярко, даже сквозь белые облачка, быстро плывущие по высокому небу. Сочная трава поднималась до колен и пестрела разноцветными ароматными цветами, будто начало июня сменилось серединой лета. Тонкие ветвистые деревья, обступившие выход из пещеры, были Ноланду незнакомы. Чужим казалось все. Даже камень, на котором он, отдыхая, разлегся во весь рост, не был похож на холодные в любое время года угловатые глыбы, какие он привык видеть в окрестностях Хельдена. Камень казался гигантской галькой из первозданного эфирного океана, забытой здесь с начала времен. Ощущение было таким, будто река жизни Ноланда, городская и мутная, вынесла его в море, неведомое и бездонное.

Но куда двигаться дальше?

Ноланд не мог сказать наверняка, терял ли он сознание в поездке и сколько времени находился в пути. Григотропос остановился в темной и тесной каменной пещере с грубо обтесанными стенами. Зажигая спички, Ноланд нащупал холодные влажные перила чугунной лестницы, которая вывела наверх, снова в пещеру, но более просторную и сухую.

Там находился не то верстак, не то стол длиной во всю стену. В столешнице торчал кинжал, а вокруг него, сохранив контур бывшего листа бумаги, лежала мелкая труха. Кто съел записку, муравьи или еще какие-нибудь жучки, было не важно. Возможно, то была плесень. Важнее, что вредитель оказался привередлив: малюсенький клочок под острием кинжала остался нетронутым из-за капли смазочного масла, стекшего по лезвию. Сохранилось лишь одно слово – "Вереск". Симпатичное вечнозеленое растение с сиренево-розовыми цветками. Никаких плодотворных ассоциаций.