Илья Бушмин: Схема убийства

А потом просто выронил нож, и тот шмякнулся об асфальт.

Кто-то в отделе через окно увидел происходящее, и через секунду из отдела вывалились сразу трое с автоматами. Грача повалили на землю и отпинали как следует, нож подняли, а потом скрылись всей толпой. Я знал, что Грачу достанется еще и там.

Все это время пацан стоял, разинув рот, бледный, даже какой-то пепельно-серый. До него доходило, что всю дорогу до ОВД он был наедине с преступником, совсем недавно подстрелившим продавщицу в магазине – и все еще вооруженного. Когда осознание окончательно настигло пацана, он зажал рот и, с трудом пытаясь сдержать рвотные позывы, побежал за угол…

…Это было 10 лет назад. И вот сейчас я увидел Грача снова. Не исключено, что все эти 10 лет он сидел.

Но Грач, кажется, не увидел меня. Слишком быстро отвернулся. Нет, я был уверен, что он меня не разглядел. Кто в супермаркетах и торговых центрах вообще смотрит на слоняющихся взад-вперед охранников? Да никто.

Поэтому уже через полчаса я выбросил всю эту историю с Грачом из головы.

Остаток дежурства прошел спокойно. Мы работали с 10 до 10, по 12 часов – столько же, сколько работал и сам торговый комплекс «Таун Плаза». На город уже опускались сумерки, когда мы со Стасом вышли на парковку. Обычно я подвозил его, потому что напарник жил по пути. Так было и в этот раз. Потом по дороге домой я заскочил в магазин, чтобы купить кое-что из еды и пиво на вечер. Все, как всегда.

Было почти 11 вечера, когда в дверь позвонили. С початой бутылкой в руке я отправился открывать. В глазок даже не посмотрел, потому что был уверен, что это сосед Толян. В такое время ко мне прийти мог только он.

За дверью стоял Грач.

Он сухо улыбался и смотрел мне в глаза. Очевидно, наблюдал за реакцией. Реакция, конечно, была – я чуть не выронил бутылку.

– Здорова, сосед.

Я не знал, что ответить, поэтому сказал:

– Грач.

– Не спрашиваешь, как я тебя нашел?

– Не все еще мозги пропил.

Грач кивнул на бутылку в моей руке:

– Ну да, говорят, мозги не пропьешь. Так говорят алкоголики перед тем, как окончательно превратиться в обезьян.

И захохотал, довольный своей шуткой. Я – нет. Отсмеявшись, Грач посерьезнел. Мы все еще стояли в дверях и глазели друг на друга.

– Что, внутрь не пригласишь?

– Зачем?

– Хм, – отозвался он. – А мы ведь знакомы с детства. Ну и плюс когда-то я тебе жизнь спас.

– Не спас, а не отнял.

– Разве это не одно и то же?

– Что ты хотел?

– Войти-то, может, предложишь? Или боишься, е-мое?

Я поколебался, но все же отступил в сторону, пропуская его. В этой квартире Грач не был никогда. Как и я в его. Он косился по сторонам, разуваясь. Я знал, что интерьер не мог впечатлить никого. Самая обычная двушка – со старой мебелью, старыми обоями и старыми полами. Времена, когда здесь каждые три-четыре года переклеивали обои, ушли вместе с родителями.

– Угостишь?

Почему бы и нет. Я достал из холодильника еще одну бутылку пива. Открыл. Грач сделал большой глоток и крякнул от удовольствия.

– Холодненькое… А помнишь, как мы совсем сопляками были. В песочнице играли. Мне лет восемь, наверное, было, а ты вообще зеленый. И ты у меня солдатика спер. А потом за домом прятался, когда я тебя искал. Помнишь?

Я не помнил ничего такого. Наверное, был слишком маленький. Или же Грач все выдумал.

– Вряд ли такое было на самом деле.

– Было, было, – хмыкнул он. – Знаешь, в чем фишка каждого человека? Мы запоминаем только истории, в которых мы ведем себя хорошо. Если мы когда-то сделали что-то неправильное, наша память старается избавиться от этого. Не вяжется с нашим образом. С тем, как мы себя изнутри видим.

Я вздохнул, начиная раздражаться и вообще терять терпение.

– Грач, ты пришел о детстве повспоминать?

– Расслабься ты. Почему бы и не повспоминать. Тогда мы были просто детьми. До того, как пришлось выбирать свою дорожку.

– И ты стал бандосом.

– А ты… Кстати, видел тебя сегодня в Доме Быта. Ты ведь меня тоже заметил, да?

– «Таун Плаза». Это теперь так называется.

– Да пофиг, хоть мавзолей. Что, поперли тебя из ментуры?

– Сам ушел, – соврал я. – Надоело.

Грач покивал. И собрался уже что-то сказать, но я его опередил:

– Слушай, Грач… В детстве мы никогда не общались. Потом, когда я стал ментом, это окончательно перестало иметь смысл. И вот сейчас ты здесь. Зачем?

– Не терпится, да?

– На вопрос-то ответь.

– Да расслабься ты. Курить у тебя можно?

Я пожал плечами. Грач понял это правильно, поискал глазами пепельницу, снял ее с подоконника, поставив перед собой, и закурил. Я последовал его примеру. Мы курили и тянули пиво в тишине, пока Грач не соизволил ее нарушить.