Владимир Козлов - Горькое молоко – 1. Золотой брегет. Тюремный шлейф

– Возможно, он и прав, я столкнулся там с денежным вопросом, который и загнал меня в тупик, – задумчиво произнёс Лёня. – Мне без намёков сказали, чтобы играть в команде, нужно изрядно потратиться. Скамейка запасных говорят длинная, кто платит того, и выпускают на поле. А у меня, откуда деньги. Вот приехал к родителям просить, а меня отец отругал за это. Раскричался, не знаю, как: – «говорит за деньги можно жетон мастера спорта купить, а само мастерство не купишь. Таких мастеров быстро распознают болельщики, и потом кричат с трибун непотребные слова вместе со свистом. А это позор, не только футболисту, а всему руководству команды. И тогда тебя начнут постепенно отлучать от поля. Потом бутсы с футболкой подарят на прощание и помашут ручкой».

– Правильно отец тебе сказал, – вымолвил Иван, – он сам бывший футболист и понимает закулисный спорт. По правде сказать, мне самому не верится, что у нас есть такие функционеры, но серых и бездарных пинальщиков нередко можно встретить на поле. А потом узнаёшь, что это сынок, известного «генерала» из обкома партии, который зачислен в команду по звонку влиятельного папы.

Иван встал и достал из серванта шкатулку, где лежали документы на оружие, несколько пар запонок и золотой брегет, который не ушёл от внимания Савельева. Он порылся в шкатулке и вытащил сложенный лист ватмана.

– Смотри, – протянул он лист Лёне, – это мой друг Румба, портрет, нарисованный в зоне. Его отец большой партийный бос. Коля порвал с ним все отношения и назло сел в тюрьму. Папа хотел, чтобы Коля учился в консерватории по классу скрипки, а Коля терпеть её не мог. С большим трудом, окончив музыкальную школу, он спрятал скрипку под диван. Папа всё сделал, чтобы Колю зачислили в консерваторию. Но он втайне от него, забрал документы и отнёс в цирковое училище. Он любил фокусы и стал постигать ремесло иллюзиониста. Узнав про его самовольство, папаша сделал так, чтобы Николай Румбов был отчислен из училища. После этого Коля и бросился во все тяжкие грехи, конфликтуя с законом.

Савельев, как показалось Ивану, его совсем не слушал, а думал о чём – то другом.

– Ты понял, о чём я тебе хочу сказать? – вопросительно посмотрел Иван на Лёню.

– Понял, – бросив взгляд на шкатулку, сказал он, – но в лиге, мне место всё равно найдётся.

– Ничего ты не понял. «У тебя действительно короткое замыкание», – сказал Иван, убирая шкатулку на старое место, не обратив внимания, что содержимое шкатулки заинтересовало его друга. Хотя он быстро и отвёл взгляд, сделав равнодушный вид, но нужный вопрос задать, не забыл:

– Иван ты не возражаешь, если я у тебя до шести часов утра тормознусь? – У меня поезд в семь двадцать утра отходит.

– Ночуй места много, только будильник заведи. Завтра выходной, можем проспать. Мне вставать рано некуда, мечтаю подольше поспать.

Давай с тобой по рюмочке ещё выпьем, и будем устраиваться спать.

– Если завтра спешить некуда можно и подольше посидеть, – заметил Лёня.

– Тогда наливай, посмотрим, какой аппетит будет после очередной рюмки, – сказал Иван.

…Они просидели за коньяком и разговорами до двух часов ночи. Потом Иван, опьянев от выпитого коньяка, ушёл к себе в спальню, отдав в распоряжение Савельеву диван в зале.

Лёня не спал он, сидел за столом пил маленькими глотками коньяк и закусывал орехами, одновременно думая о своём трудном положении. Под утро, он открыл сервант, взял дрожащими руками шкатулку и извлёк оттуда за цепочку брегет. Опустив его в карман брюк, он оделся, положил в сумку недопитую бутылку коньяка и несколько мандаринок, затем тихо захлопнул за собой дверь. В поезде Лёня часто ходил в туалет, доставал часы и любовался ими. В это время он был уверен, что с таким богатством вопрос зачисления в команду будет обязательно решён. Когда поезд прибыл до места, он пришёл в своё общежитие, бросил сумку под кровать и поехал на стадион.

Администратора команды Долина он застал в своём кабинете. Тот удивлённо взглянул на него и спросил:

– Ты, что не ездил домой?

– Ездил, – только с поезда. Я приехал без положительного ответа. Беда наотрез отказался ехать сюда, у него жена опять беременная и вечерами он учится.

– Жалко, парень он интересный. Команду бы нашу укрепил своим присутствием, – огорчённо выдавил из себя Долин.

– Я ему всё объяснил, но он, ни в какую не соглашается.

Лёня с дрожью на ресницах взглянул на администратора, и его лоб покрылся моментально потом. Он вытащил часы и положил перед администратором: