Владимир Козлов - Горькое молоко – 1. Золотой брегет. Тюремный шлейф

Дом родителей Мананы был весь завален свадебными подарками. Чтобы их переправить на берега Волги пришлось новобрачным заказывать трёхтонный контейнер и отправлять его на железнодорожную станцию. Свадьба длилась неделю, а затем были проводы на маленьком, но красивом железнодорожном вокзале.

Приезд домой был омрачён для Ивана, пропажей брегета. Он обнаружил, пустую коробку, где лежали старинные часы. Иван, не говоря жене о краже, пошёл к дяде Грише:

– Кому показывал их? – спросил Часовщик.

– В первый день свадьбы одному Савельеву Лёне, молодому футболисту из нашей команды, больше никто их не видал, – огорчённо ответил Иван.

– Это маленький лорд, что тебе пасы выдаёт? Немедленно сюда ко мне его тащи, иначе опоздать можно. Переплавят, и после мы ничего не найдём.

Почему его крёстный назвал маленьким лордом, Ивану было не понятно, Лёня был высокого роста, но спрашивать было некогда. Его Иван нашёл в механическом цеху, где тот работал учеником разметчика:

– Лёня иди быстро отпросись на часок, дело срочное есть, – сказал ему Беда.

– На час мне и отпрашиваться не надо. «А что за срочное дело?» – заметив, что Беда не добрыми глазами смотрит на него.

– Леня с тобой сейчас будет разговаривать серьёзный человек. Я попрошу тебя ему не врать, а говорить правду. Иначе он тебе ноги переломает, не смотря, что сам без ног и тогда на твоей футбольной карьере крест можно будет ставить.

Савельев опустился на металлический стул и испуганно сказал:

– Я к нему не пойду. Ты мне объясни, в чём дело?

– Лёня ты про мой золотой подарок кому из своих знакомых говорил?

– Да, а что не надо было? – тревожно спросил он.

Иван грубо выругался и смахнул от досады рукой с разметочного стола молоток:

– Быстро рассказывай, кому говорил?

– Я был в тире у Бори Кирикова, а к нему пришёл волосатый мужик. Такие причёски художники больше носят. Он купил у стрелка старинные карманные часы – луковицу и отвалил за них пачку денег. Я возьми, да и скажи, что у моего напарника по футболу, золотые есть котлы, старой работы, ещё лучше этих.

– А он, что тебе на это ответил?

– Он попросил твой адрес. Я ему дал, но сказал, что ты приедешь только через неделю.

– Ты его не знаешь?

– Нет, его дядя Боря хорошо знает.

– Ладно, тогда не надо отпрашиваться. Я сам схожу к Кирикову.

Дядя Боря рассказал, что часы у него покупал зоотехник с племенного завода по прозвищу Шах, так его называли по кличке восточного скакуна, которым он владел.

Ветеринар Шах, считался в городе известным пройдохой, имел две судимости за скупку краденого. Был сам из себя. Любил одеваться по моде и опрыскивать себя заморскими духами. А ещё он курил трубку, забивая её ароматным табаком. И конечно любимое хобби у него был ипподром.

Шаха привезли домой к Часовщику, двое урок. Бросив его на пол, перед дядей Гришей они спросили:

– Мы тебе ещё нужны?

– Сейчас посмотрим, как он себя вести будет, – бросил недобрый взгляд на поверженного Шаха Часовщик. – Ты, что же крыса позорная покусился на моё имущество? – спокойно спросил Часовщик, – или жизни не рад?

– Гриша, мамой клянусь. Век свободы не видать. Я не знал, что это твои котлы, – оправдывался, заикаясь, Шах.

– Ты мне фуфло не гони. Хочешь сказать, что не знал, что Ванюшка Беда мой крёстный сын?

Шах трясся от страха и вразумительного ответа дать Часовщику не мог.

– Падла тифозная, – где брегет? – спросил Часовщик.

– Дома лежат, в комоде. С ними ничего не случилось. Я их тебе верну прямо сейчас.

– Вернёшь, куда ты денешься, и не только часы, а и скакуна своего передашь, в качестве компенсации и кормить его будешь как своего.

– Гриша умоляю тебя? Шаха оставь, без него я по миру пойду. Оклад зоотехника сто сорок рублей. А конь мне доход приносит, пускай и небольшой, но с голоду умереть не даст.

– Ты мне чего тут фуфло толкаешь, я весь ипподром знаю. Каждое его дыхание, хотя там и не бываю. Ты зарабатывал со своим скакуном бешеные бабки, пока я этого хотел. Думаешь, за победы аргамака на скачках ты рассчитывался с Толей Рябым. Нет, золотой, купюры он мне нёс со всей информацией.

Шах понял, что судьба его коня была предрешена раньше, и возражать Часовщику прекратил.

– Ты же не домушник, а Айболит. «Кто Ванюшкину хату обносил?» – спросил грозным тоном Часовщик.

– Мотя Прусс хату брал, но я ему сказал, чтобы кроме котлов ничего не трогал. Он знал, к кому лезет и сам мне после кражи всё рассказал. А я до этого и думать не мог, что часы футболиста. Стадионы не посещаю, я ипподромы и часы люблю. Сам же знаешь про все мои увлечения.