Владимир Козлов - Горькое молоко – 1. Золотой брегет. Тюремный шлейф

После выпитого первого стакана начинались танцы под трофейный аккордеон, на котором неплохо играл герой войны Веня Дорофеев, или заводили патефон. Рядом всегда полно было детворы. Им доставались самые лакомые кусочки, и чуть поодаль выжидали дворовые собаки, тихо поскуливая, давая понять, чтобы и про них не забывали. Сталину также в этот день наливали в стакан Меленковского самогону, так называли гранёные стаканы. Нанизывали на вилку шмат ливера и ставили на постамент. Это был импровизированный праздник двора. Вскоре памятник незаметно уберут, после чего садик потеряет свою величавость. И только после этого обокраденный постамент, без всякой надобности будет стоять долгие годы, напоминая жителям двора о трудных, но добрых и весёлых временах. Если же сталинский садик был прозрачным и обозревался со всех сторон, то второй напротив, отличался густыми насаждениями ивняка и акаций и назывался тот садик Ленинским. Размашистые лозы ив, напоминали собой по форме каскад фонтанов, под которыми можно было незаметно спрятаться от родителей или учителей. В те времена не было совместных школ, а были образовательные отдельные учреждения для мальчиков и девочек. Только в 1954 – 1955 году, восстановили совместное обучение. Поэтому мальчишек – ровесников войны было тяжело обуздать, и их школа была в языцех всего города. Особенно не сладко приходилось педагогическому персоналу. Основная масса детей были переростки и, им не хотелось сидеть за одной партой с маленькими клопами. Поэтому они игнорировали школьные занятия и ежедневно прогуливали, именно те уроки, которые не любили. Преподаватели отлично знали, что все прогульщики уроков в тёплую и ясную погоду находились в Ленинском густом сквере, и если кого – то нет на занятиях, тогда непременно делалась облава. Главным командиром этой зловещей акции был Маруська, – завхоз школы. Это был грузный мужчина, хромавший на одну ногу. Бессменными помощниками его физического недостатка служили дамский велосипед и корявая клюка, смастерённая из бамбука, с которой он не расставался никогда.

До школы завхоз Маруська работал заведующим дамской парикмахерской. За его историческое трудовое прошлое и наличие дамского велосипеда получил он насмешливую и позорную кличку «Маруська». И многие ребята, находясь в невидимой засаде завидев случайно завхоза, считали своим долгом прокричать ему хором с диким хохотом обидное «Маруська».

Он знал, что эти оскорбительные выкрики опускались в его адрес, но распознать голос из толпы он не мог. После чего он кругом озирался, махая своей клюкой в сторону крикунов, и как резаный поросёнок визжал:

– Говнюки, у меня адресная книга есть, не поленюсь сходить к родителям. Берегитесь тогда у меня.

Но в ответ от мальчишек Маруська получал более мощную канонаду оскорблений. Пацаны были уверены, что он никуда не пойдёт, так, как знали, что на время пребывания в подъезде он может лишиться своего дамского велосипеда. Тогда после свой транспорт ему придётся отыскивать на помойке или в куче металлолома. Завхоз был всегда объектом насмешек для мальчишек. Их забавляло, как он, неуклюже прихрамывая, гонялся за ними по всей прилегающей к школе совсем немаленькой территории. И виной подобных взаимоотношений был он сам. Ему в радость было исполнять такие тупые приказы директора или завуча школы, как отлавливание прогульщиков. Прогульщики были неистребимы. А на Маруську в это время находил настоящий азарт охотника. Он подбирал себе в команду техничек и сторожиху, которая также особой симпатией к мальчишкам не проникалась. Живя при школе, она ощущала достаточно беспокойств от дворового хулиганья. Идя на облаву, они получали инструктаж от Маруськи по стратегии и техники безопасности и пухлые темно – синие бушлаты, так, как был риск получить пулю из рогатки или испробовать на себе удары полу твёрдых предметов, что попадалось мальчишкам под руку. Это могли быть огрызки яблок, обрезок резинного шланга или старый не подлежащий ремонту башмак.

…Этот скрытый от людских нежелательных глаз зеленью уголок, посещали и стиляги. Их визиты ограничивала взрослая дворовая шпана. Ещё клеша из моды не вышли, а они упорно своими узкими брюками вытесняли модные широкие брюки, пошитые из дорогого материала. За узкие брюки, которые они натягивали на себя при помощи мыла, пёстрые рубашки и намазанные бриолином волосы, стиляг называли макаронниками.

Эта категория людей подвергалась резкой критике прессой и общественностью. Они им навязывали свой моральный облик строителей коммунизма. Стиляги являлись законодателями моды того времени, не только одежды, но и музыки. У кого – то доживали свой век патефоны, а стиляги включали свою музыку. У них гремела из окон западная музыка, записанная на рентгеновских плёнках и воспроизводимая на шикарных радиолах. За такие взгляды на жизнь стиляги не преследовались правоохранительными органами, а что касалось публичных презрений, то эти мелочи они расценивали, как должное. Их самоцелью было желание выделиться, чем – то среди толпы. В сквере они собирались, чтобы обменять или продать музыкальные новинки и шмотки. Но когда из густых зарослей появлялся Иван Беда, они кричали:

Читать дальше