Елена Поддубская - Конспекты на дорогах к пьедесталу. Книга 1. Поступление

– Это да, – согласился Юлик, – нам больше повезло. МОГИФК – это звучит!

– Да Малаховка – это вообще вещь! – оценил кавказец, тут же забыв, что только что расстраивался, – я как представлю, что я здесь учусь… из Нальчика и в Малаховке!

– Это шанс, – согласился Юлик, – вот бы ещё поступить!

– Зачем «если», ара? Поступим. Мой папа никогда не ошибается. А про Тера нужно всё-таки уточнить. А то вдруг он здесь тоже нэмножко поучился, прежде чем в этот ваш «гцк» пойти? – высокий красавец смотрел с характерным прищуром, какой бывает у людей, приехавших с Кавказа, и пользовался такой же особой жестикуляцией. Все рассмеялись. Вдруг стало как-то спокойно и радостно, словно все действительно уже поступили. Серик улыбнулся девушке в кедах и вдруг вспомнил:

– Ты не перышивай. Бывает пилпак. Бывает пакультет пизики и математики. А это – инсититут пизической культуры. Поняла?

Девушка неуверенно кивнула. Юлик, отвернувшись, затрясся в беззвучном смехе, но дрожащая шевелюра его выдавала. Кто-то в очереди отошёл от говорящих подальше. Кто-то, наоборот, приблизился к группе. Девушка в кедах шумно выдохнула и поставила пакет на пол, между ног: надо было помочь кавказцу с выбором.

– Какой у тебя вид спорта? – спросила она.

– Спортивное ориентирование, – выговорил Армен со значением, высоко поднимая изящную кисть руки с длинными тонкими пальцами. Взгляды сфокусировались на ней. Очередь на мгновение погрузилась в такое молчание, что слышно было, как крутятся в комнате по приёму документов вентиляторы.

– А это сы парашютом? – рискнул предположить Серик. Его спокойно-беззаботное выражение лица исключало любой подвох.

– Можно и с парашютом. А можно и бэз, – согласился Малкумов.

Девушка в кедах потёрла одну ступню о другую.

– А я и не знала, что есть такой вид спорта.

– Есть, – твёрдо заверил Армен.

– Канешна. Раз он зидесь, зыначит, иесть, – логика казаха была железной. Девушка вздохнула и кивнула согласно, лишь бы закончить этот непростой разговор. Серик спросил: – Тебя как зовут, кызымочка?

– Я – Сычёва, а не кызымочка.

Шандобаев, любезно растягивая губы в улыбке, попросил:

– Не обишайся, кырасавица! Кызымочка по-казахски зынашит «девушка».

– Понятно, – кивнула Сычёва. – Только как ты собираешься поступать, если в русской школе не учился?

Серик удивлённо нахмурился:

– Пошему не ушился? Я и в русской школа ушился, и в казахской ушился, и в кырыгызской. У нас во Пырунзе интернат был сыпортивный. Там, Сычёва, говорят на всех языках.

– Зачем, Серик, так официально: «Сычёва»? Как твоё имя, красавица, м-м? – взяв девушку за руку, Армен причмокнул карминными губами и потянулся ими для поцелуя.

– Не надо имя, – девушка демонстративно отдёрнула руку и спешно спрятала за спину. – Тут только фамилию спрашивают. Так что зовите Сычёва. Я – местная. Из Загорска, – бледное, пухлое лицо абитуриентки было усеяно прыщиками. При разговоре она то и дело откидывала голову назад, отчего из-под чёлки тёмного каре открывался лоб, где прыщиков было особенно много, и заводила руками волосы за уши. Однако всё это не мешало кавказцу проявлять интерес:

– Из Загорска? Это где?

Ответить девушка не успела. Открылась дверь приёмной комиссии, и оттуда с криком выбежал счастливый паренёк:

– Ура! Мужики! Допустили!

– Куда? – воскликнули все.

– На сцепуху, – рыжий очкарик крутился волчком, разговаривая со всеми сразу.

– Куда-а-а?

Пацан остановился, подтянул шорты и произнёс медленно и по слогам:

– На спе-цу-ху! Я – дислексик. Привыкайте, – предупредил он, махнул рукой на прощание и побежал к выходу. Его проводили взглядами.

– Счастливчик!

– А шито это за сыпорт – «дислексик»? – Серик посмотрел на девушку в кедах. Сычёва задумалась, потом решила:

– Наверное, борьба такая. Они все там по-русски говорят странно.

– Группа один-один! Следующий! Только группа один-один, – потребовал из открытой двери кабинета мужской голос.

– Народ, это я, – Юлик отскочил от стены и скрылся в кабинете.

Панас Михайлович Бражник шёл по территории института. В этом году преподавателю по биомеханике исполнилось пятьдесят лет. Тронутые проседью широкая борода лопатой, усы, косматые брови и волосы средней длины, зачёсанные назад, придавали Бражнику вид религиозного старца, но никак не представителя науки, да ещё в коммунистическом государстве. Брюшко, мощные покатые плечи и степенная, в любых обстоятельствах, походка только добавляли «церковного» колорита. Всей одежде Панас Михайлович предпочитал просторные льняные штаны с завязкой на поясе и широкую рубаху навыпуск по типу власяницы. Но так как на работе подобный наряд с педагогическим статусом не сочетался, любимые «балахоны» малорус надевал лишь по выходным.