Фируза Акопян - Через времена в будущее

– С кем вы ходили в театр? – спросил мужчина.

– Я должна была идти со знакомой.

– Насколько вы близки с ней?

– Работали вместе, не могу сказать, что мы очень близки.

– Почему в таком случае решили пойти именно с ней?

– Она предложила, а я не стала отказываться. Всё равно нечего было делать вечером.

– Поясните.

– Я – женщина! Представьте, на этот вопрос у меня нет ответа!

– Мира, успокойся, пожалуйста. Это обычные вопросы, почему ты злишься? – обратился ко мне мой врач.

– Потому что я не помню ничего! Потому что у меня дырка в плече! Потому что это я была в заложниках и не знаю, что со мной делали! Я! Не вы! Может, хватит меня унижать? Я не хочу отвечать на вопросы! Снимите с меня всё! – для того, чтобы прервать проверку, мне нужно было кричать, чтобы артериальное давление и сердцебиение повысились, тогда это означает, что процедуру продолжать нельзя.

Мои руки чесались от следов датчика. Люди настолько изобретательны, когда хотят узнать что-то. Следы на руках напоминали мне о сегодняшней процедуре унижения до самого вечера. Хорошо, хоть надо мной не издевались, как когда-то в Китае, когда обвиняемого заставляли есть муку во время чтения обвинения. Китайцы были уверены, если рот полон муки, то человек виновен, так как при сильном волнении слюноотделение практически прекращается, а это означало, что человек врёт. Но сейчас на дворе 21 век и такими методами никто не пользуется, всё компьютеризировано. Но и такой аппарат можно обмануть, если ты веришь в то, что говоришь. Что ж, раз нужно врать во благо, то сделать это необходимо самым лучшим образом, чтобы никто не заподозрил и доли лжи.

На следующее утро меня снова проводили в кабинет для повторного прохождения процедуры на детекторе лжи. Процедура началась. Неожиданно я посмотрела на всех присутствующих иначе. Казалось, стоило мне сесть на стул, окинуть их высокомерным взглядом, как моё мнение изменилось. Да, горе эгоистично, а я сейчас проявляла его величие. Передо мной находились люди, которые понятия не имеют обо мне и моих жизнях, передо мной были лишь люди, которые выполняют свою работу. Восприятие данного факта намного упростило моё отношение к ситуации, и, как следствие, моё поведение. Главное, осознать, что полиграф – это машина, просто механизм с заданными параметрами калибровки. Всё, что мне нужно было – надеть маску, вжиться в роль до полного погружения, а уж опыт подмены личности у меня не меньше 6400 лет.

– Я готова, – произнесла я добродушно.

В конце всей процедуры полиграф не зафиксировал моих физиологических реакций. Ложь во благо. Никто не должен знать, что я помню всё. У меня не было никакого желания отвечать на глупые вопросы, которые посыпались бы со всех сторон, и мне совсем не хотелось чувствовать жалость окружающих, поэтому псевдоамнезия давала мне хорошую возможность избежать подобного рода развития событий. На этот раз мне снова удалось сделать так, как я хочу.

Моё пробуждение на следующий день началось с интересной новости о том, что я была обязана дать короткое интервью журналисту. В палату зашел молодой мужчина, по выражению лица которого наблюдался недосып. Его взгляд был прищурен, будто он вот-вот уснёт, но держится из последних сил. Я хотела предложить ему поспать на диване, стоявшем рядом, но поняла, что это неуместное предложение. Я догадалась, что разговор будет не из лёгких, ведь ему придётся общаться со мной, мечтая о сне. На меня надели микрофон, что вызвало у меня ужасные ассоциации, которые я мастерски скрыла.

– Как вы себя чувствуете? – спросил журналист явно ради приличия, а во взгляде читалось, что ему глубоко плевать на моё самочувствие.

– Я бы чувствовала себя лучше, если бы в моей палате стояла бутылка виски, но мой врач сказал, чтобы я выкинула эти мысли из головы. Тогда я обратилась к своему психиатру, ведь всё, что касается мыслей – это его область, на что он ответил мне, чтобы я спустилась с небес на землю. В принципе, что я и сделала пару дней назад, – мы всегда переводим всё в шутку, когда не хотим продолжать серьёзный разговор. Кирилл, так звали журналиста, усмехнулся и даже взбодрился. Он рассчитывал на интервью с нытиком, но ошибся.

– В трудные времена только юмор спасает, – произнёс он, будто говорил о себе.

– Иначе можно застрелиться, – подмигнула я Кириллу.

К сожалению, тему захвата обсуждать было бесполезно из-за моей амнезии, поэтому мы перешли на тему моей книги, которую я помню очень хорошо, и которая стала популярна, благодаря моему ранению.