Елена Амберова - Дар. Рассказы

Но так ли это? Об этом может знать только он сам.

В то судьбоносное утро Мендес проснулся поздно.

Ночью, разбуженный слишком ярким для спящего сознания сном, он около часа просидел за книгой, пытаясь отвлечься чтением. Рядом с ним стояла чашка заваренного на успокоительных травах чая. Время от времени он брал ее в руку, подносил ко рту и делал несколько маленьких глотков. Вкус чая не приносил ему радости, но Мендес понимал, что без этого напитка ему в эту ночь уже не уснуть.

Время летело незаметно и вскоре действие чая дало о себе знать. Закрыв книгу, он встал, потушил свечу и вернулся в постель. Уже погружаясь в сон, он вспомнил, что Хевроний никогда не снится ему просто так. И уж тем более таким, каким он был сорок лет назад. Должно быть, к скорой встрече, – подумал Мендес и окончательно погрузился в сон.

Так что тот самый огонек, который не давал покоя Патрику, светился в его собственном доме. И, возможно, если бы не действие чая, братьям так и не удалось бы покинуть дом, не разбудив деда. Но травы сделали свое дело, заставив Мендеса спать до полудня.

Деревня, как обычно, ожила с самого рассвета, а вскоре и проходящая по ее околице дорога заполнилась телегами и верховыми. Путники, которые привыкли останавливаться у его лавки, чтобы обновить припасы, в это утро с удивлением проезжали мимо, направляясь к другим лавочникам. Закрытые ставни лавки Мендеса, словно грустно взирали на них, сожалея об отсутствии хозяина.

Солнце стояло уже высоко, когда Мендес появился на пороге дома, вытирая полотенцем лицо, мокрое после умывания.

– Это ж надо было такой сильный чай заварить! – сетовал он, – все проспал!

Тут внимание его привлек собачий скулеж. Взглянув в направлении калитки, он увидел Хорошика. Скуля и подпрыгивая на месте, пес звал его на помощь.

– Это кто ж тебя привязал-то? – удивился Мендес.

Обычно Хорошик свободно разгуливал по двору и по дому, и никому в голову не приходило привязывать его или еще как-то ограничивать его свободу. У него даже поводка не было. Только ошейник, на котором были написаны имена Патрика и Даника с указанием деревни и дома на случай, если вдруг Хорошик решит прогуляться дальше, чем обычно, и заблудится.

Быстро пройдя по дорожке к калитке, Мендес погладил обрадовавшегося пса и принялся отвязывать от его ошейника веревку. Как только Хорошик почувствовал свободу, он тут же перемахнул через калитку и бросился бежать по улице, оставляя за собой облако пыли. Через несколько секунд он выбежал на тракт, а еще через мгновенье полностью исчез из виду.

Ошарашенный поведением пса, Мендес постоял несколько минут в ожидании, что Хорошик вернется. Но поняв, что пес почему-то убежал, он пожал плечами и додумался, наконец, позвать Даника.

Обычно в это время Даник брал уроки мастерства у своего учителя. Но сегодня выходной день, и внук должен быть дома.

Когда Мендес понял, что на зов его никто не ответил, он поспешил в дом. Действие одурманивших его трав, наконец-то, начало оставлять его разум, и вместо него в душу закралось волнение. Распахнув дверь в комнату Даника, Мендес увидел лишь прибранную постель, несколько разбросанных вещей и только. На столе лежал маленький клочок бумаги, но он не обратил на него никакого внимания. Все, как обычно, – думал он. – Но где же внук?

Обыскав весь дом и сад, Мендес бросился в лавку, рассудив, что, возможно, Даник просто решил помочь ему с торговлей. Надежда несколько мгновений согревала его душу, пока он не увидел закрытые им самим вчера вечером ставни. Тут же сила, что толкала его вперед, будто покинула его тело. Медленно, уже никуда не торопясь, Мендес подошел к крылечку лавки и, не в силах больше стоять, присел на нижнюю ступеньку.

Куда же он подевался, – думал он, – и куда убежал Хорошик?

Не зная, где искать ответы на эти вопросы, он понял, что не сможет сегодня работать. Поднявшись со ступенек, он направился домой, по дороге решив еще раз осмотреть комнату Даника.

Проходя через калитку, он машинально отвязал веревку, которой был привязан Хорошик, и, оставив защелку открытой на случай возвращения пса, прошел в дом. Оказавшись опять в комнате внука, он подошел к столу и сел на стул, чтобы подумать. Взгляд его снова упал на клочок бумаги, и он узнал почерк Даника. Схватив записку в руки, он поднес ее близко к глазам, чтобы лучше разобрать слова.

«Дед, не волнуйся, мы с Патриком скоро вернемся. Я люблю тебя, твой внук Даник.»