Евгений Берестов - Караван специального назначения

Около билетной кассы отчаянно голосил замурзанный карапуз в остроконечной шапочке с огромным малиновым помпоном. Невысокая пышногрудая женщина напрасно пыталась унять его.

Неподалеку от Чучина молоденькая цыганка задорно плясала перед небольшой группкой зевак, подбадривавших ее хлопками и криками. Бренча бубном и монистами, она трепетала всем телом, выгибалась, кружилась и приседала. Ее движения — то медленно-плавные, то резкие и стремительные — приводили зрителей в восторг. На мгновение лицо цыганки повернулось к летчику, и Иван увидел раздутые ноздри, красиво очерченный рот, ослепительную улыбку.

Вдруг цыганка остановилась, посмотрела на своих зрителей с полнейшим безразличием и пошла мимо них к Ивану. Запрокинув голову, бесцеремонно уставилась на летчика. Потом обошла вокруг, спросила:

— Молодой, красивый, что такой печальный стоишь?

Иван не шелохнулся, как будто вопрос относился не к нему. Девушка подошла ближе.

— Дай руку, погадаю. Узнаешь, что тебе в жизни предстоит.

— Что предстоит, то предстоит, — усмехнулся Иван, — тебе это все равно неизвестно.

— Ай-ай, говоришь, не веришь мне, а я по глазам вижу: хочешь судьбу узнать. Вдруг правду скажу? Потом жалеть будешь. Ведь в дальний путь собираешься.

Иван невольно поморщился. Разговор не нравился ему.

— Он не хочет знать, что с ним будет, так ты нам расскажи, — расхохотался рябой толстяк, сидевший на войлочной подстилке в нескольких шагах от них прямо на солнцепеке.

— Уж больно ты любопытен, — поправляя волосы, полуобернулась к толстяку цыганка. — Зачем тебе чужая судьба? Твоя тоже интересная. Хочешь, расскажу, что с тобой будет?

— Не стоит. Свою судьбу я и сам знаю, — смеялся рябой, однако от Ивана не ускользнуло его мгновенное смущение.

Неожиданно Чучин заметил, как стоявшие рядом с ним и без умолку болтавшие узбеки внезапно смолкли и смотрят в одну сторону. Иван повернулся и увидел высокого худощавого старика в зеленой чалме. На вид ему было лет семьдесят. Одет аккуратно и просто. Старик выделялся из всеобщей суеты удивительным спокойствием и горделивой наружностью.

«Наверное, чиновник бывший», — мелькнуло у Чучина.

Старик внимательно осмотрел площадь и степенно прошел под навес, где раньше велась торговля лучшими текинскими коврами. Над навесом было обозначено имя владельца лавки, однако прочесть его было невозможно из-за огромного красочного плаката, призывавшего всех безотлагательно посетить кинотеатр «Континенталь» и посмотреть там бесподобный боевик «Необычные приключения брюнетки», затмивший все, что до сих пор демонстрировалось на экранах Европы и Азии. Иван взглянул на часы. Поезд должен был отправиться десять минут назад, а между тем состав до сих пор не подан и неизвестно, сколько еще придется ждать.

Старик в зеленой чалме, расположившийся было под навесом, внезапно поднялся и зашагал к платформе.

Если бы Генри Доббса разбудили среди ночи и попросили объяснить, как пройти от восточных ворот Кабула Дарваза-и-Лахури до расположенного на западной окраине города крупнейшего афганского завода «Машин-хане», английский дипломат без малейших раздумий самым подробнейшим образом описал бы весь путь, не забыв при этом перечислить наиболее примечательные караван-сараи и базары, встречающиеся по дороге. И дело тут не в особой любви Доббса к прогулкам по афганской столице: он считал своим профессиональным долгом досконально знать каждый город, в котором приходилось работать. В Кабул он приезжал еще при покойном властителе страны Хабибулле-хане, когда нынешний эмир Аманулла был тринадцатилетним мальчишкой — живым и любопытным, но порой чересчур настороженным и даже неприязненным по отношению к иностранцам, наполнявшим королевский дворец.

Теперь Генри Доббс получил новое назначение. Ему предстояло оставить пост секретаря по иностранным делам британского правительства Индии и перебраться в Афганистан. Подобная перспектива не радовала. И не только потому, что жизнь в неухоженном мусульманском Кабуле представлялась английскому дипломату слишком мрачной и унылой. В конце концов, он мог бы и потерпеть пару лет, мирясь с неудобствами. Но ради чего?

Что мог он сделать в афганской столице? Заставить афганцев поверить в хорошее к ним отношение англичан? Безнадежно. Запугать? Не удастся. Что же еще? Помешать зарождающимся контактам с Советской Россией? И в это Доббс не верил, однако понимал, что вся его дальнейшая карьера зависит от успеха миссии в Кабуле тем более что правительство придавало ей большое значение. Сам лорд Керзон пожелал еще раз принять Доббса и дать ему последние наставления.