Игнат Сахаров - Матрешка и Медведь

– Что-нибудь видно? – сдержанно спросил он. Вложив в свой тон достаточную дозу намека, чтобы любое воспитанное существо задумалось, а не злоупотребляет ли оно чужими временем и силами.

– Да вроде нет… – Матрешка не заметила слоености вопроса и продолжала всматриваться вдаль. Но, убедившись наконец, что погони нет, хлопнула Медведя по лапе.

– Долго мне тут висеть?

Очутившись вновь на земле, она поправила платье и хозяйским движением, не глядя, ухватила спасителя за цепь.

– Идем с другого выхода, я тут все знаю.

Медведь не шевельнулся. Цепь служила ему не только любимым аксессуаром, но и рабочим инструментом, дотрагиваться до которого было прилично лишь коллегам при необходимости. Даже фотограф, берясь за цепь, привычно спрашивал: «Позволь?» Поэтому сейчас, когда Матрешка позволила себе не просто схватить цепь, но еще дергать за нее, будто собралась выгуливать сонного ретривера, Медведь был глубоко обижен. Он демонстративно стоял, не меняя позы и стиснув зубы, и смотрел так холодно и обвиняюще, что любое воспитанное существо быстро обратилось бы от такого взгляда в камень. А потом, поразмыслив, рассыпалось бы в песок, чтобы вовсе исчезнуть с глаз.

– Ну, что такое?! – не сумев сдвинуть объект с помощью цепи, Матрешка наконец повернулась к Медведю и вгляделась в его оскорбленную физиономию, будто впервые увидела.

– Что ты напыжился, не хочешь идти? Ну, пускай тебя в зоопарк забирают, мне-то что! – и, отпустив наконец цепь, она снова заскользила в сторону набережной, которая уже мелькала из-за сытых парковых деревьев белесой мостовой и ажурным чугуном старинного ограждения. В узоры которого, между прочим, вплетены чугунные же фигурки всех известных местных животных и одного неизвестного – некоторые исследователи считают, что это неудачно выполненная саранча, другие утверждают, будто опознали в фигурке детеныша ондатры. Если будете на набережной, непременно взгляните, это довольно любопытно.

Медведь колебался, хотя оскорбленное самолюбие и подбивало его развернуться да пойти прочь. Фраза Матрешки о зоопарке ухнула в потайной закоулок сознания, где жили в тиши и неге многие его тайные опасения. И те вырвались наружу, будто стая разбуженных летучих мышей. Зоопарк был пределом падения для любого городского животного. Туда помещали только тех, кто откровенно выбился из канвы общественной жизни и сделался неуправляем. Говорят, что тот тигр, который случайно заглотнул голову дрессировщика и оцарапал клыком горло, как раз попал в зоопарк. Правда, потом его признали невиновным и позволили вернуться в цирк, теперь он сидит на тумбе и ловит зубами горящий факел. Медведь хотел было позвонить фотографу, чтобы узнать, какова ситуация – не ищут ли, все ли успокоилось. Но приветливый женский голос сообщил, что абонент временно недоступен. Это, конечно, был плохой признак. Возможно, на смотровую площадку уже приехала полиция и опрашивает публику по поводу разбушевавшегося медведя, поэтому фотограф не хочет беседовать с ним у всех на виду. Но почему Матрешка предложила идти с ней, как это может замять проблему?

– Эй, ну-ка постой! – и Медведь снова ринулся за ней следом.

Красное платье мелькнуло впереди за поворотом, Медведь галопом нагонял Матрешку. Уже у реки, когда асфальт перешел в нагретую солнцем, маслянисто блестящую отполированными камнями набережную, он поравнялся с ней и перевел дух.

– Что это значит насчет зоопарка?

– Ты ведь обиделся, зачем общаться с тем, кто тебя обидел! Лучше просто уйти, и неважно, что кто-то нуждается в твоей помощи… – Матрешка скорбно поджала губы и устремила страдальческий взгляд вдаль. Пролетавшая ворона обернулась – уж очень несчастный был у Матрешки вид. Обернулась, засмотрелась, выронила только что украденный у прохожих пончик и сердито каркнула.

– Обида ни при чем. Просто, согласитесь, у каждого есть свое личное пространство, – запротестовал Медведь, – и вмешиваться в него недопустимо!

Ему очень хотелось напомнить Матрешке, что не приди он на помощь, ехать бы ей сейчас в багажнике ветхого пикапа в сторону серьезных проблем. Но пришлось смолчать. Ведь могло показаться, будто он помог ей только из ожидания благодарности, а это было совсем не так. Правда, совсем не так!

– Да ладно, не оправдывайся, я тебя насквозь вижу! – Матрешка свернула к скамейке, шлепнулась на нее и заерзала, устраиваясь поудобнее. – Уж интеллектом не обделена. Уф-ф-ф, как я устала!