Клод Анджи - Откровение Элохим

Колокола били по всему Парижу и по всей Франции. Франция была в трауре. Скончался от тяжелой легочной болезни наследный принц Франциск. Генрих был убит горем, он искренне любил брата. Он молча стоял у окна.

Она подошла к нему сзади.

– Генрих, вы не могли ему помочь.

– Мне очень жаль, что Франциска не стало. – Сказала она.

Он повернул к ней несчастное лицо, полное горя и утраты.

– Мне жаль, – повторила она обняв его.

Он положил свою голову ей на плечо и молчал, как когда то в детстве. Тогда, когда они встретились впервые, и он был ещё ребёнком. В тот день, когда их совсем детей, Генриха вместе с ещё здоровым братом, отправили в плен.

Она погладила его густые, чёрные волосы. Так они и стояли молча, не произнося не слова.

Как странны порой переплетения судьбы или самого рока. Много лет назад маленького принца, второго сына короля все попросту забыли даже поприветствовать, отправляя в плен, ведь он не должен был стать королём.

Но, кто из смертных может знать, что должно быть?

И чья неукротимая сила, и рука сверху, пишет и решает судьбы людей?

Неотвратимый рок или сама судьба!

А власть, которой обладают короли, лишь иллюзия!

Потому что есть только одна истинная власть, это его власть и воля!

И имя ему создатель или Бог!

Какую судьбу он уготовил каждому из нас?!

Какой поворот приведёт нас к гибели или к победе?!

Генрих не должен был стать наследником престола, но он им стал!

И всё изменилось.

Если раньше он мог бродить один и его не особенно замечали, не считая конечно дам, то наследник престола, интересовал теперь всех. Теперь он не мог быть не замеченным. Придворные буквально караулили его у каждого куста, пытаясь добиться расположения. Они хороводом ходили за ним по пятам. Он жаловался Диане, что они не оставляют его в покое не на минуту. Новое положение Генриха совсем не радовало, оно его тяготило, и столь обожаемая им свобода была утеряна безвозвратно. Его не радовало совершенно то, что он станет королем. Генрих всю жизнь готовил себя к военной карьере, а это означало походы и сражения, где всё решает лишь собственная смелость и доблесть. Теперь же он понимал, что всё перевернулось и он никогда не сделает военной карьеры, так как он будущий король Франции, и это его печалило.

Он всё ещё был раздражён.

– Лживые льстецы! – Говорил он, разговаривая с Дианой.

– Ходят вокруг, словно стая шакалов.

– Высматривая что-то или выпрашивая.

– Вы не представляете Диана! Нынче днём я со злости сказал некую несуразицу, в надежде на то, что хоть кто-то возразит мне.

– И что вы думаете?!

– Они в один голос согласились с чепухой, которую я сказал!

– Как такое может быть?! – Закончил он, раздражённо.

Он посмотрел на неё совершенно несчастный и добавил.

– Диана, это ужасно! Вы не представляете.

Диана полулежала, облокотившись на шелковые подушки на сделанной в римском стиле не большой софе. Она махнула рукой Генриху, который нервно мерил комнату шагами, приглашая его присесть рядом с ней.

– Генрих дорогой.

– Да не думайте вы о них столько, право.

– Будто вы не знаете придворных.

– У вас совсем дурное настроение из-за этого.

– Бросьте, забудьте. – Ответила она ему.

Он горько вздохнул.

– Как же не думать, если они повсюду!

– Генрих прошу не переживайте вы так. Вы разбиваете мне сердце! – Продолжила успокаивать его Диана.

– Пускай себе кланяются и болтают, словно попугаи.

– Не замечайте их. – Сказала она, и, встав с кушетки, подошла к нему. Генрих сел в стоящее рядом кресло.

Она устроилась у него на коленях, болтая ножками и обняв его за шею.

– Ну, хотите, я расскажу вам весёлую историю? – Пропела она.

– Чтобы вы перестали грустить.

Он вдохнул ещё горше прежнего, посмотрел на неё и улыбнулся.

– Да действительно, не буду думать. – Сказал он, пытаясь скрыть грусть в голосе.

– Тогда слушайте историю. – Сказала она, ткнув слегка своим пальчиком его в нос, словно щекоча. Пытаясь развеселить его.

Он улыбнулся ей, но остался грустным.

Всё затихло и замерло, словно остановившееся время. Этот день мог быть таким же, как и многие другие, если бы тишину и покой этого дня не нарушил, словно взрыв вулкана голос глашатая. Сначала он был тихим, а потом начал нарастать, словно сходящая вниз лавина, набирая силу. И вот, наконец, загремел, дойдя до точки в самом верху, словно тысячи голосов огромного улья, гула людей.