Алиса Альта - A.S.Y.L.U.M - Экклезиазм

Под покровом ночи она проникла в подъезд: бесшумно, с аккуратностью японского ниндзя прокралась на третий этаж и принялась трезвонить в дверь. Звонок, очевидно, не работал; сколько ни вслушивалась девушка в тишину, она улавливала лишь стук яростно бившегося сердца. Тогда она принялась колотить в дверь молотком; впрочем, после пары минут в соседней квартире послышалось деловитое копошение, и Каштанка моментально растворилась во мраке, точно испуганное привидение.

Она пробовала швырять камнем в окно, но хозяйка квартиры никак не реагировала, а метательных сил девушки не хватало, чтобы стекло с грохотом развалилось. Пришлось устроить пожар: в полночь Каштанка обклеила площадку третьего этажа громадными кусками хлопковой ткани, облила их бензином и подожгла. Заполыхали стены знатно: притаившись пролётом выше, девушка жадно высматривала, откроется ли дверь квартиры №5. Но нет: с диким визгом бросилось на улицу пивное брюшко из соседней цитадели, голосили обитательницы нижних слоёв замшелого дома. Жители четвёртого этажа настолько сильно увлеклись собиранием имущества, что рисковали сгореть до приезда пожарной. Но квартира №5 оставалась безупречно спокойной, будто её хозяйка видела сны Белоснежки.

Тогда Каштанка предприняла следующий смелый ход: позвонила в полицию и храбро заявила, что жильцы пятой квартиры варят на кухне метадон («Зуб даю!» Вы бы слышали этот запах!..»). Но, едва уловив знакомые интонации, диспетчер поспешно бросил трубку – и так повторялось в тот день не раз, с каких номеров ни звонила бы предприимчивая Каштанка.

Что было делать? Один её коллега давеча привёз занимательный газ, который, распыляясь, напрочь усыплял всё живое на сотни метров вокруг. Одной густой ночью откупорив баллон, закутавшись в противогаз и убедившись, что подъезд затих, Каштанка сперва безуспешно повозилась с ломом, а затем вонзила нож в одряхлевшее дверное полотно и выпилила в нём отверстие для руки. Раздался звериный рык разочарования: парадоксально, но за этими декорациями скрывалась ещё одна дверь, металлическая. Отличный приём против лома!

Оставался последний способ – альпинистский. Правда, тут приходилось рисковать жизнью: этажом выше проживал полусумасшедший дедок, который вполне мог высунуться из окна и перерезать ей трос, но иного пути не было.

Заря расправила свои алые крылья над городом, кроваво-красной птицей перепархивала с проржавевших крыш на остроносые шпили, с куполов церквей на полусонные деревья, лениво качающиеся и посапывающие на ветру. Каштанка жаждала поймать огненную красавицу не меньше, чем треклятую птицу удачи, ухватить за хвост и воспользоваться её могуществом. Энергия нового дня вливала в сердце девушки живительные силы, и, вооружившись отвагой и непоколебимостью бульдозера, она энергично взялась за дело.

Закрепив верёвку, девушка начала спуск к вожделенному окну пятой квартиры. На её счастье, сосед сверху был в запое уже как третий день, а иначе не миновали бы её косточки неприятной встречи с питерским тротуаром-зазнайкой.

Приземлившись на гостеприимный оконный выступ, Каштанка вцепилась руками по бокам и со всей дури долбанула тяжеленными стилами по стеклу. Оскорблённые осколки разлетелись в разные стороны, открывая барышне с имперскими замашками доступ в квартиру. Порывисто влетев в комнату и приземлившись на лохматый ворсовый ковёр, шатенка поспешно оглянулась по сторонам.

Эта старинная аристократическая квартира, казалось, впитала в себя всю пыль Петербурга. На каждом предмете лежал печаток покинутости и заброшенности, будто это место оставили все боги сразу. Каштанка на секунду представила себя в мире постапокалипсиса, где природа безжалостно пожирает все достижения человеческой цивилизации. Здесь как будто остановился ход времени: советская эпоха, превратившая доходный дом в коммуналку, не оставила в облике квартиры и следа. Хозяева попытались вернуть жилью прежний благородный облик с помощью лепнины и полуарок, но что-то пошло не так. Нынешний обитатель квартиры обращался с нею крайне небрежно: из дверей вываливались ручки, грязноватые обои потихоньку отклеивались, предметы небрежно валялись на полу. Стилистической согласованностью интерьера даже и не пахло. То была старина, где не царили гармония и уют, где глаз царапала возмутительная ветхлость. Высокие вогнутые потолки, торжественные и грустные, как перевёрнутые чаши, казалось, вот-вот рухнут на голову.