Владлен Дорофеев - Бунтарский род Вадковских. «Истории русской провинции» №89

Своё упокоение Екатерина Ивановна Вадковская нашла в крипте Спасо-Преображенского собора села Зубриловка, Балашовского уезда Саратовской губернии (сегодня село Зубрилово в Пензенской области – прим. автора).

Её прекрасно воспитанные и образованные сыновья Иван, Фёдор, Александр, три блистательных офицера, три богача аристократа, в это время будут отбывать наказание за то, что восстали против несправедливости рабства – за свободу и равенство русского народа! Понять ли нам их сегодня? Умом уж точно не понять…

Театральная площадь в Санкт Петербурге. 1820 г. Художник К. И. Кольман

Первым на эту дорогу, пожалуй, я бы даже сказал – прибило против его воли, старшего отпрыска семьи – полковника лейб-гвардии Семёновского полка Ивана Фёдоровича Вадковского. Героя Отечественной войны 1812 года, отличившегося в битве под Кульмом, где он принял на себя командование «государевой» ротой, за что получил «высочайшее благоволение».

На войне Иван Вадковский доблестно сражался, но не гусарствовал, и в быту чрезвычайно скромно обходился.

Битва под Кульмом. 1820-е г. Неизвестный художник

В той же битве под Кульмом, был смертельно ранен его однополчанин, поручик 9-той роты Лейб-гвардейского Семёновского полка, Александр Васильевич Чичерин. В своём дневнике он вспоминал, как ещё под Малоярославцем уступил палатку дня ночлега Кутузову, а сам перебрался к Вадковскому: «Прощайте покой и сибаритское существование; усталый, грязный, полуголодный, без постели, я всё-таки готов благословлять небо, лишь бы успехи наши продолжались. Теперь у меня нет даже палатки. Сегодня утром светлейший в весьма учтивых выражениях попросил её у меня, а я не так дурно воспитан, чтобы отказать. И вот я перебрался к Вадковскому, где очень неудобно; а в моей палатке укрыты судьбы Европы».

В европейских походах русские офицеры заразились либеральными идеями. И вот в этот момент начальник штаба гвардейского корпуса генерал П. М. Сипягин принял И. Ф. Вадковского в члены одной из масонских лож. Но почти сразу Иван Фёдорович отошёл от масонства. Позднее он признавался: «Слишком мало любопытен, чтобы проникать в тайны ложи (в существовании которых, впрочем, сомневаюсь), будучи весёлого и беспечного нрава, я не мог не смеяться над зрелищем, которое доставляли мне мои товарищи по обществу».

Знаменитый лейб-гвардии Семёновский полк, в котором по семейной традиции служил Вадковский, был на особенном положении в русской армии. Ещё бы, ведь шефом полка, тоже по традиции династии Романовых, был сам император Александр Первый!

Семёновский полк. Неизвестный художник

Воодушевлённые европейским либерализмом командиры-семёновцы отменили у себя в полку телесные наказания рядовых, с согласия всех ротных начальников и полкового командира генерала Я. А. Потемкина. Запретили грубое обращение к солдатам, в частности, даже на «ты», улучшили их бытовые условия. Всячески поощряли грамотность среди них, создав для этого полковую библиотеку.

Все эти меры приняли под давлением членов «Семёновской артели», офицерской организации, ставшей одним из прообразов декабристских обществ. В рядах артели были и будущие декабристы: Сергей и Матвей Муравьевы-Апостолы, Трубецкой, Чаадаев, Якушкин, Бестужев-Рюмин, Шаховской.

Мемуарист Филипп Филиппович Вигель вспоминал об атмосфере воцарившей в полку: «При поведении совершенно неукоризненном, общество офицеров этого полка почитало себя образцовым для всей гвардии. Оно составлено было из благовоспитанных молодых людей, принадлежащих к лучшим, известнейшим дворянским фамилиям. Строго соблюдая законы чести, в товарище не терпели бы они ни малейшего пятна на ней. Сего мало: они не курили табаку, даже между собою не позволяли себе тех отвратительных, непристойных слов, которые сделались принадлежностию военного языка. Если которого из них увидят в Шустерклубе, на балах Крестовского острова или в каком-нибудь другом месте, из полку общим приговором был он исторгнут. Они составляли из себя какой-то рыцарский орден, и всё это в подражание венчанному своему шефу. Их пример подействовал и на нижние чины: и простые рядовые возымели высокое мнение о звании телохранителей государевых. Семёновец в обращении с знакомыми из простонародья был несколько надменен и всегда учтив. С такими людьми телесные наказания скоро сделались ненужными, изъявление неудовольствия, сердитое слово были достаточными исправительными мерами. Всё было облагорожено так, что, право, со стороны было любо-дорого смотреть».