Петр Семёнов - Возвращение на Олимп 2

Я представил как мы с Сабиром летаем над заснеженными вершинами скал, видим горные реки и парящих над ущельями драконов – козлов с темно-бурой шерстью, с огромными рогами и трехпалыми лапами, и нас, стреляющих в них – беззащитных из молниемётов и сверху глядя, как они разбиваются насмерть, превращаясь в бесформенную груду шкуры и мяса.

– Нет, – сказал я. – Мне не хочется. Лучше нам поохотится на какого-нибудь хищника, или лучше поймать его для зоопарка, чтобы детишки знакомились с ним. У вас есть такие?

– Есть немного, – сказал Ятака. – Питомники для зверей с радостью возьмут тирена. Это очень редкий зверь и поймать его чрезвычайно сложно.

– Вот это дело, – улыбнулся Сабир, потирая руки. – Ловлю тебя на слове, Пётр. – Как только освободимся, отправимся на охоту за тиреном.

Тут я снова вспомнил о поручении Зевса и спросил Ятаку об очевидцах взрыва звездолёта с Миносом на борту.

– Конечно, их было много, – ответил он. – Я сам успел увидеть, как над космодромом вниз падали горящие обломки.

– И это действительно были обломки звездолёта? – продолжал допытываться я.

– Вы их сами увидите, – ответил заместитель правителя. – Обломки хранятся под навесом на территории космодрома. Кроме тех, что были взяты на исследование вашим товарищем Александровым после первой инспекции.

– А что, была и вторая? – спросил Сабир.

– Была, – просто ответил Ятака, – меня просили об этом не говорить, но я скажу, если вы пообещаете не говорить о том, что это я вам сказал.

– Можете нам доверять, – сказал Сабир. – Мужчины на нашей Земле, если дают слово, то всегда держат его. Мы никому не скажем о том, что вы нам сообщите.

Я задумался. Кому ещё нужно было достоверно знать о том, что Повелитель змей взорвался при взлёте. Неужели кто-то хотел, чтобы он оставался жить и снова возродил свою власть над Эпсилоном. Я попытался заглянуть в будущее, направив излучение мозгового потока в этот отсек, связанный с Миносом. Ятаки в нем не было, а в самом конце этого туннеля мелькнуло искаженное лицо старикашки с ехидной улыбочкой. Красный плащ его завихрился и исчез в чёрной бездне. «Наверно все-таки он погиб», – подумал я и, взглянув в глаза Ятаки, сказал, что он может быть уверен в нашем молчании.

– Разведчика присылала Гера, – сказал Ятака. – Он всё осмотрел. Но нам ничего не сказал и вернулся на Тэслу.

– А я было подумал, что это Александрова проверяли, – сказал Сабир.

– А что-то осталось от Миноса, от учёных? – спросил я. – Должно же было что-то остаться?

–Осталось, конечно, – ответил Ятака. – Все обгоревшие останки мы собрали и поместили в специальный склеп. Установить личности не представилось возможным. Клайтэго и его соратникам будет возведён памятник в центре города, а перед входом в склеп стоит поминальная плита, на которой вырезаны имена погибших. Вечная им память.

Прошла неделя по земному календарю. Я здесь не привожу Кларский календарь, потому что у них совсем другое времяисчисление. Год у них составляет 328 суток. Соответственно девять месяцев по тридцать три дня и один тридцать один. Зима длится три месяца, по два – осень и весна и лето тоже три месяца. Три недели по девять дней и одна шесть. Выходной один раз в обычную неделю, а в короткую три дня.

За эту обычную неделю рабочие под нашим умелом руководстве построили ещё несколько юрт и производственное помещение. Был обследован карьер, из которого планировалось доставлять каменные глыбы для обработки на месте, чтобы потом их укладывать по разработанной схеме.

Оставив Сабира для присмотра за ходом работ, я отправился на космодром, чтобы доставить гравитаторы и преобразователи в производственное помещение и в карьер. Со мною были четверо рабочих – двое кларцев и два тэслянина, наши охранники, которые не сидели без дела, а тоже участвовали в процессе строительства. С их помощью я думал пригнать гравитаторы, погрузив на них преобразователи, суть которых заключалось в том, что с помощью встроенного в них компьютера обрабатывались блоки пирамиды необходимой конфигурации. Например я вводил замаркированный угловой блок УГ-1, и преобразователь испускал зеленые формовочные лучи и поворачивал лежащий перед ним блок так, что требовалось минимум затрат на его обработку. Рабочие по этим лучам, светящимся в пространстве начинали тесать и резать камень с помощью подходящих инструментов. В конце работы преобразователь оценивал их работу, ставя оценки по десятибалльной системе, и если бригада зарабатывала восемь, десять баллов, соответственно возрастала зарплата на тридцать, пятьдесят процентов. Таким образом, рабочие были заинтересованы, чтобы блоки выполнялись очень точно. Гравитатор стоял под обрабатываемым блоком и после окончания работ сразу же при помощи пульта поднимался и транспортировался рабочими к месту укладки. Там происходил наклон рабочей поверхности гравитатора и четверо принимающих с помощью рычагов монтировали блок, точно подгоняя к соседнему, уже смонтированному.