Алистер Маклин - Когда пробьет восемь склянок

Мне еще никогда не доводилось плыть в ночи по Ориноко в самодельном каноэ — и чтобы на меня с ближайшего дерева бросалась анаконда, обвивала кольцами и начинала душить. Но самое интересное, что не нужны ни Ориноко, ни каноэ, ни анаконда, чтобы понять, какое чувство охватывает человека в подобных обстоятельствах. Я это испытал. Звериная хватка двух рук, вцепившихся сзади в мою шею была настолько страшна, что я не испытывал такого не только наяву, но и во сне. На секунду меня парализовало от страха, а в голове промелькнуло рано или поздно дойдет черед и до тебя — такова аксиома нашей профессии. И вот время настало.

Я изо всех сил ударил назад правой ногой, но противник был готов ко всему. Он встретил мой удар. Судя по всему, позади меня находился кентавр с копытами — причем такими большими, какие мне еще ни разу в жизни не встречались. Боль была такая, что показалось, будто нога не просто сломалась, а буквально расщепилась. В ту же секунду, почувствовав его левую ногу позади моей, я нанес второй удар. Но в момент, когда я бил, его ноги уже не было на прежнем месте, зато моя изо всей силы ударилась о железную плиту и отскочила обратно. Тогда я решил работать руками и, подняв их, попытался переломить мелкие суставы на его пальцах, но и тут он меня опередил. Его пальцы сжались в кулаки, а средний буравил мне сонную артерию. Наверняка я был не первым человеком, которого он душил, и если сейчас не предпринять что-либо, то буду и не последним. В ушах я слышал шипение сжатого воздуха, который выходил под большим давлением, а пестрые пятна перед моими глазами становились все больше и красочнее.

В первые секунды меня спасали от удушения капюшон и парусиновый воротник костюма для подводного плавания — довольно плотного, прорезиненного, который был у меня под курткой. Но в следующие мгновения это наверняка не спасет, ибо задача моего противника сводилась к тому, чтобы костяшки пальцев сомкнуть в центре моего затылка. Если он будет и впредь действовать с тем же успехом, то скоро добьется своей цели. Наполовину ему это уже удалось…

Резким движением я нагнулся вперед. Теперь его вес приходился мне на спину, но клещи не ослабли ни на йоту. В то же время он отставил ноги далеко назад. Это была интуитивная реакция на мой рывок, ибо он должен был предположить, что я попытаюсь схватить его за ногу. Но в тот же момент, выведя его из равновесия, я быстро вывернулся, так что мы оба теперь стояли спиной к воде. Собрав все силы, я начал тянуть назад… Один шаг, второй, третий… У «Нантсвилла» не было современных деревянных поручней, а были лишь цепи, состоявшие из трех или четырех рядов. И вот на такую цепь повалился спиной мой душитель.

Если бы я ударился спиной о цепь, то наверняка бы переломил позвоночник или по меньшей мере сильно повредил позвонки, предоставив тем самым ортопеду работу на несколько месяцев.

Парень не крикнул, не застонал и вообще не издал ни звука. Возможно, это просто глухонемой, подумал я. Мне приходилось слышать о глухонемых, обладающих необычайной силой. Видимо, Господь Бог довольно своеобразно позаботился о справедливости: лишая человека одного, он щедро наделял его другим.

И тем не менее он оказался вынужденным разжать хватку и судорожно схватиться за поручни — иначе мы оба упали бы за борт в темные холодные воды Лох-Хоурона. Я оттолкнулся и повернулся к нему, пытаясь разглядеть его лицо. Спиной я прислонился к стене каюты радиста. Мне была необходима какая-нибудь опора, пока жизнь не возвратиться в полупарализованную голову и полумертвую ногу.

Когда он выпрямился у поручней, я смог его увидеть. Довольно смутно — было слишком темно, — но я разглядел белеющее расплывчатым пятном лицо, руки и контуры тела.

Я ожидал увидеть гиганта, но оказалось, что это не так. Глазам можно было не верить. Я различал в темноте коренастую, плотную фигуру. Он был ниже меня ростом. Но это еще ни о чем не говорило: Джордж Хакеншмидт был ростом всего один метр семьдесят пять сантиметров и весил девяносто килограммов, когда подбросил в воздух «Страшного турка», словно футбольный мяч, и с восемьюстами фунтами цемента протанцевал по рингу, чтобы держать себя в норме. Я не страдаю угрызениями совести, ненужной гордостью и могу без ложного стыда убежать от человека, обладающего худшими физическими качествами, чем я, но что касается этого парня, то от него я бы улепетнул еще до того, как он меня увидел. Но в данный момент я не мог этого сделать: моя нога была совсем не в форме. Поэтому я забросил руку назад и вытащил из затылочного кармана нож. Держал я его перед собой, но так прикрыл ладонью лезвие, чтобы он не смог увидеть отблеска стали в слабом свете звезд.