Виктор Гутеев - Мы система

– Надеюсь, говорить вам, что стоит держать язык за зубами, излишне?

Получив горячие заверения, генерал протянул Ольге ключ от наручников.

– Пусть этот ключик послужит залогом успеха в наших кратковременных, но весьма продуктивных отношениях. Не смею вас задерживать.

Ясный июльский день медленно клонится к закату. Изнывающий всю последнюю неделю от жары и смога город затаился в ожидании долгожданной вечерней прохлады. Прокатившись по небосводу, солнце наконец-то скрылось за домами. Тихий, разомлевший от зноя московский дворик оказался во власти спасительной тени.

Безлюдный до этого двор, словно по команде неведомого кукловода, наполнился жизнью. На скамейках откуда ни возьмись появились вездесущие старушки. Молодые мамы, наконец дождавшись окончания невольного заточения, рискнули вывести своих чад на улицу. По медленно остывающим дорожкам зашуршали колёса детских колясок. Высыпавшая на улицу ребятня постарше, с каждой минутой всё более входя в раж, задорно резвилась на детской площадке.

Дворик постепенно наполнился жизнью и детским гомоном, но смотревший на проснувшееся буйство жизни сквозь пыльное окно подъезда полицейский ничего этого не замечал.

Стоя на лестничной площадке между вторым и третьим этажами, рядовой патрульно-постовой службы города Максим Савин с трудом сдерживал рвотные позывы. Желудок то и дело пытался исторгнуть содержимое, и лишь невероятные усилия позволяли Максу не ударить лицом в грязь в первый же день службы.

Бледное, усыпанное веснушками лицо покрылось испариной. Побелевшие губы то и дело кривились в непроизвольных судорогах.

На третьем этаже хлопнула дверь злополучной квартиры, и по лестнице прошуршали лёгкие шаги.

– Ну что, пехота, – послышался за спиной хрипловатый голос старшего опера, – оклемался?

Ощутив на плече тяжёлую ладонь Сергеича, Максим обернулся и встретился с сочувствующим взглядом пронзительных карих глаз.

– Хреново мне что-то, – выдавил он в ответ.

– Ничего, бывает, – с авторитетными нотками в голосе успокоил опер, – я когда свой первый труп увидел, мало чем от тебя отличался. Привыкнешь.

– Ладно бы труп, – отерев ладонью выступившие на лице капли пота, вздохнул Максим, – здесь же вообще каша какая-то.

– Это да, – согласился Сергеич.

– Что с ним случилось?

Сергеич, неизменная, прошедшая огни и воды душа отдела, с первой секунды знакомства вызвавший в Максиме чувство глубокого расположения, задумался, а затем пожал плечами.

– Не знаю, – признался всё знающий оперативник, – честно говоря, сам впервые такое вижу. Даже в командировках при всём разнообразии летальных исходов такого, скажу честно, не встречал. Можно предположить, что на шею бедолаге подвесили и жахнули килограмм тротила, но в квартире нет разрушений, а половина туловища разбрызгана слизью по всей комнате.

Получив нежданную поддержку, Максим воспрял духом. Удивительно, но простые, ни к чему не обязывающие слова, будто услышанные собственным организмом, заметно урезонили содрогающийся в спазмах желудок. Пугающие насмешками отдела мысли выветрились, и он с благодарностью посмотрел на одетого в тёртые джинсы и футболку опера.

– Как-то всё это странно, – вернувшись мыслями к причине своего состояния, вымолвил он.

– Не то слово, – согласился Сергеич, – ни о чём подобном я даже не слышал, но, как говорится, следствие покажет.

Внизу хлопнула дверь подъезда.

– Ну вот и следственный отдел пожаловал, – обрадовался опер, – что-то быстро они сегодня.

Отскакивая эхом от стен подъезда, звук медленных неуверенных шагов добрался до площадки второго этажа. Обладатель шаркающей походки на миг остановился, шумно выдохнул и двинулся дальше.

То, что ползущий по лестнице в единственном числе и к следственной бригаде вряд ли имеет отношение, поняли сразу. Но тем не менее оба обернулись и с интересом ждали, когда шаркающий ногами человек покажется в поле зрения.

Возможно, при других обстоятельствах вид выплывшего с площадки второго этажа мужчины вызвал бы в Максиме улыбку, но в данный момент улыбаться совсем не тянуло.

Первое, что бросилось в глаза, – это хоть и чистый, но совершенно заношенный классический костюм. Серое, в светлую полоску произведение модельеров семидесятых на несколько размеров превосходило своего обладателя и висело на высоком худощавом мужчине, словно на вешалке. Пыльные стоптанные ботинки, мятый ворот рубашки, невообразимой расцветки галстук колоритно дополнили общую картину.