Александр Золотов - Смута. История крещения Руси

Путша еще раз осмотрелся.

– Смотрите в оба, если вскроется то, о чем замышляем, валяться нашим головушкам на густо политой кровушкой траве.

– Не будем ничего замышлять, – с надеждой прогнусавил Елович, – если в сече не зарубили, так тут головушку отнимут.

Путша грозно посмотрел на Еловича.

– Помни, если у нас ничего не получится, то убежим в другое княжество, если ты не с нами, то точно твоя голова будет в кустах.

– Что ты кидаешься на всех, ровно пёс цепной. Остепенись! – Ляшко принял сторону товарищей. Излагай, зачем позвал.

Путша некоторое время молчал, будто не решаясь перейти невиданную черту, после которой хода назад нет.

– Пошто молчишь или сам уже передумал? – Ляшко вопросительно взглянул на Путшу.

– Не передумал я, думаю, с чего начать.

– Говори, что задумал?

– Князь Владимир крестит народ, дает новые имена. Был он Владимир, стал Василий.

Многие недовольны, кто смирился, кто затаился, а некоторые бегут в леса и там молятся старым богам. Там где стояли боги во главе с Перуном, построил деревянную церковь. Ходят слухи, что начинает строить десятинную церковь из камня, в угоду матери Бога Иисуса. Мы с Вами много сделали славных дел, свергали князей и сажали на престол. И

Владимира низвергнем, как он низвергнул Бога нашего Перуна.

– А по Сеньке ли шапка? – усомнился Ляшко.

– В самый раз! – почти крикнул Путша.

– Дальше то что?

– Через три дня настанет день Перуна, надо собрать народ и потребовать от Владимира жертвоприношения. Пусть будет так: кто хочет верить во Христа, пусть верит, а мы верны богам своим.

Путша обвел взглядом сообщников, они молчали.

– Будете делать то, что скажу, и все будет хорошо.

– Тебе будет хорошо, но что будем иметь мы? – жестко спросил Ляшко. Владимир не Ярополк, которому, по указке Свенельда*, (Примечание автора: Свнельд – воевода (варяг) князя Ярополка. Он склонил Ярополка к войне с его братом Олегом – князем древлян) распускали кривду о князе Олеге. Ярополк пошёл войной на брата Олега войной и погубил его. А где же плата, за ту небыль про князя Олега, которую знал в Киеве каждый холоп.

– Свенельд заплатил и отдал вам вашу часть.

– Ты считаешь жалкие медяшки за плату? Может ты оставил себе золото?

– Кто тебе даст золото за болтовню? Золото дают за голову того, кто мешает сесть на престол.

– Что получим за то, что будем подговаривать холопов народ бунтовать?

– Ничего! Мы должны защищать своих богов. Если этого не сделать, Перун низвергнет молнии на наш народ, нашлет полчища печенегов.

При последних словах Путша, Елович втянул голову в плечи, будто ожидал молнии и грома небесного.

Ляшко насмешливо смотрел на Путша, а когда тот закончил, язвительно закончил:

– Хочешь весь куш себе забрать? Не жирно будет?

– Я Перуном клянусь, что ни одной гривны мне не достанется.

– Ладно, что дальше? – Ляшко сделал вид, будто поверил.

– Мы верим в своих богов и хотим в них верить. Чтобы покаяться перед Перуном, надо добиться жертвоприношения, – Путша даже сделал жест рукой, будто он мечом убивал кого-то.

Еловича трясло, он лихорадочно искал выход, понимая, что уйти из этого дела ему не удастся. Ему казалось, что к его груди приставлен меч. Наконец в его голову пришла спасительная мысль.

– Жертвоприношение делать нельзя. Это взъярит князя! Пройдутся дружинники мечами по нашим головушкам и вся недолга.

– Я мыслил, что у тебя ума палата, а ты дурак, – рассмеялся над Еловичем Талец. Пусть князь машет мечом, но только мы туда не пойдем, будем сидеть в горнице и мед пить.

Елович резко повернул голову к обидчику.

– Это я дурак? А у тебя ума палата. Но зачем?! Только что молвилось о том, что поведем народ против князя и будем требовать жертву, а сами сбежим? Люди поверят нам и поплатятся своими головами. Нет идти так всем. Князь снимет голову или нет, а народ найдёт и удавит.

– Не бунтуй раньше времени, я пошутил, – миролюбиво склонил голову Талец.

– Шутки, могут стать горем для кого-то из нас! – вскричал Елович.

– Какое горе? – Талец уже не рад, что вступил в разговор.

– А такое горе! Человека для жертвы выбирают по жребию. А если жертвой станет кто-то из наших детей?

Среди заговорщиков воцарилось молчание. Первым опомнился Талец.

– Надо придумать что-то, чтобы были и волки сыты и овцы целы.

– Ты у нас был всегда хитрецом, вот и придумай, – зло бросил Путша.

– Какой из него хитрец! Он мастер украсть, да и то по мелочи, – махнул рукой Ляшко.