Ирина Бехталь - Очень приятно, Ниагара. Том 2

– Анастасия, я не забыла, это вам, – коробка с лакомством перекочевала из рук в руки.

– Ниги, я ценю хорошие шутки и выполненные обещания. Скажу больше, очень люблю именно эти конфеты. Но ведь получается, что я вынудила вас сделать мне подарок, ничем его не заслужив.

– Почему же? Презент куплен от души. Если нужен повод – за то, что вы назвали меня хорошим человеком. Я отдаю себе отчет, что это скорее аванс, чем признание истины, но благодарна за доверие.

– Ну и зря не поверили. Интуиция позволяет мне это утверждать. А мы вот, что сделаем. Сегодня после работы пойдем ко мне в гости, пить кофе с любимыми конфетами. Я тут рядом живу, три квартала всего. Не отказывайтесь. Да и Оля обрадуется.

– А другие ваши близкие?

– Это не актуально. Жду вас вечером на этом месте.

Так началась наша добрая, крепкая и нежно-трогательная дружба.

Нася, как называли ее близкие в память о детском словотворчестве любимой дочери, оказалась радушной, гостеприимной, умелой и рачительной хозяйкой. Создавалось впечатление, что предметы светились внутренним светом, заряжаясь от хозяйки, сами собой появлялись или исчезали в нужном порядке. Сырная и мясная нарезки манили тонким ароматом, благородно украшенные причудливыми съедобными розочками, лепестками и завитушками. Мясной пирог, изготовленный руками хозяйки, вызывал эстетическое наслаждение и бурное слюноотделение. Над чаем витал колдовской запах трав.

Вокруг живые цветы, со вкусом подобранные литографии на стенах, ламбрекены на окнах, мягкие вышитые подушки, причудливые безделушки, электронные фото-рамки с калейдоскопом милых лиц. Уютно, добротно, чисто, комфортно и весело. Грациозная хозяйка гармонично вписывалась в живой интерьер.

Оленька и правда мне обрадовалась, абсолютно не понимаю почему. Подаренную мной по случаю безделушку она торжественно водрузила на стеклянную полку посудного шкафа, оживленно рассказала о своих успехах на поприще «работы в детском саду», уговорила поиграть своей куклой и поручила накормить во время ужина одного из плюшевых медведей. Утолив голод, ребенок покинул кухню, чтобы заняться собственными неотложными делами, лишь попросив разрешения посмотреть мультик. Видимо, в этой семье было принято ценить и уважать право каждого на свободу и доверие. Оля без дополнительных уговоров дала маме возможность пообщаться с новой подругой. Нася, в свою очередь, не суетилась и не контролировала каждый шаг самостоятельной дочери.

Наше общение с хозяйкой миновало стадию стеснения и неловкости очень быстро. Обаяние Насти не оставляло места принужденности. Полное впечатление, что мы давно и прочно знаем друг друга, правда, без подробностей личной жизни. Мы очень разные, но нас роднило многое – впитанные в семье принципы жития, предпочтения в музыке и литературе, интересы к рукоделию, взгляды на мир, моральные ценности. Даже устойчивые идиомы, вплетаемые в разговор одной из нас, декламировались хором.

Разговор о супруге Нася начала сама. Снедаемая любопытством о судьбе папы Оленьки, я, тем не менее, тактично обходила эту тему, боясь потревожить атмосферу прекрасного вечера. Все оказалось прозаично, как не должно было быть у этой неординарной женщины: измены мужа, внутренняя борьба и внешние размолвки, пропасть непонимания, распад семьи. Исповедь была печальной, но чистой, как родниковая вода. В воде этой явственно чувствовался привкус не пережитой горечи и глубоко спрятанной нерастраченной нежности и бесконечной любви к человеку, который предал не по глупости или злонамеренности, а скорее из-за неуёмности натуры и природного упрямства. Она продолжала уважать, ценить и ждать его даже теперь, когда в их общем доме обитала новая пассия, сминая своим сдобным телом брачные простыни. Даже сейчас она прощала несовершенства и восхищалась умом и проницательностью этого мужчины, сотворившего зло.

– Понимаешь, Ниги, я однолюбка. Даже подумать страшно, что его место может занять кто-то другой. Таких больше нет, а соглашаться на худшее я не буду. Видно, судьба моя такая – соломенное вдовство. Хорошо, что есть Оленька, она помогает мне справляться с тоской. Но, к сожалению, место для грусти и самоедства остается.

– Однако, это очень странно. Даже не представляю, на кого и зачем можно было променять такую женщину. Может он и умен, но недальновиден. Другое очевидно – ты мало себя ценишь.

– Эх, чего-то я разнюнилась. Сказать по правде, я мало кому вообще про свои семейные передряги рассказываю, а про то, что на душе, так и вообще единицам. Но тебе захотелось открыться. Нет в тебе укора и предвзятости. Как будто с отражением в зеркале разговариваю, безопасно и поучительно. Я давно тебя приметила и познакомиться хотела, только события не стала торопить. Моя интуиция меня не обманула, я рада. Да и Оля тебя приняла, а она – индикатор хороших людей. После встречи в лифте нет-нет, да и вспомнит.