Ирина Бехталь - Очень приятно, Ниагара. Том 2

Стелла Игоревна произвела на меня впечатление очень внимательного, заботливого, скромного и уступчивого человека. Проявляя чудеса демократизма, она попросила называть ее коротко – Стелла и просто – на «ты». Таким путем, якобы, стиралась незначительная (более чем в десять лет) разница в возрасте и неподобающие общей плодотворной работе искусственные препоны. Забегая вперед, скажу, что перейти на «ты» мы так и не смогли, сначала по причине моего «неподобающего случаю» воспитания, а потом – в силу особенностей межличностного взаимодействия. Но об этом я не жалею.

Выглядела она явно моложе своих лет. Стройная энергичная шатенка, волосы средней длины, невысокого роста, с плавными жестами, внимательным серо-зеленым взглядом, тихим голосом, в неброской одежде и с минимумом косметики на лице. Ввинчиваясь в кипы представленных на экспертизу документов, Стелла удовлетворенно кивала головой или многозначительно фыркала, черкала неразборчивым почерком заметки на память и полушепотом консультировала авторов многочисленных бумаг. Коллега успевала не только делать свою работу, но и ухаживать за другими экспертами: осведомляться о самочувствии, предугадывать незначительные желания, удовлетворять мелкие нужды, наливать чай, проветривать помещение, угощать конфетами, заботливо накидывать шаль, подносить таблетки от головной боли, давать практические советы. Стелла была столь мила, что я невольно задавалась вопросом, – как такой мягкий человек может руководить множеством подчиненных? Чудеса.

Психологи давно отметили, что имея неполную информацию о человеке, мы невольно распространяем свое частное впечатление о нем на оценку его личности. Если первое впечатление о человеке благоприятно (как это и произошло у меня со Стеллой), то в дальнейшем его поведение, качества и поступки переоцениваются в положительную сторону. Эдакая пристрастность со знаком плюс. Причем, мы склонны не просто фиксировать проявления другого человека, наблюдаемые в реальности, а скорее осмысливать и интерпретировать их, подбирая подходящие случаю внутренние побуждения этого другого на основании собственных эмоций.

Дело усугубляется тем, что сам человек далеко не пассивен и не безразличен по отношению к производимому впечатлению, он стремится улучшить представления о себе в благоприятную сторону. И Стелла, надо признать, преуспевала в этом.

С этой улыбчивой женщиной после памятной командировки мы встречались еще не раз на профессиональных мероприятиях самого разного уровня, содержания и назначения. Неизменным оставался её стиль доброжелательной и настойчивой опеки.

Но судьба на этом не остановилась. Ей было угодно свести нас поближе, запустить тренинг взаимного познания, уточнить отношение, развеять мифы и водрузить знамя истины над головой каждой. В виде нимба или кокетливых рожек, как получится.

В один прекрасный весенний день Стелла Игоревна была представлена коллективу, в котором я трудилась, в качестве нового начальника, заменившего на ответственном посту покинувшего нас пенсионера. Смена руководства всегда стресс для подчиненных (и для нового руководства, наверное, тоже). Мы давно привыкли к стилю управления и требованиям уволившегося либерала и патриота Евгения Карловича, душевно переживающего проблемы и трудности каждого представителя «своего прихода» и более всего ценящего профессионализм и трудолюбие сотрудников. По каким правилам доведется играть теперь, можно было только предполагать. Но очевидно, что у меня появилась возможность получить ответ на давно возникший вопрос – как такой мягкий человек может руководить множеством подчиненных?

Оказалось – может, неожиданным стало – как. Буквально за несколько первых недель совместной работы в моем сознании прекраснодушная Стелла превратилась в непредсказуемого и грозного Отелло, неутолимую Грызеллу и коварную Хитреллу. Ранее полученные впечатления вели отчаянную борьбу с вновь открывающимися фактами. Хотелось верить в случайность, совпадение и собственную глупость, нежели мучительно принимать неизбежное и логичное. Ломка и обоюдное разочарование превратились в длительную и изощренную пытку.

Первые ласточки глухого непонимания вылетели из гнезда независимости. Стелла по несколько раз на дню заботливо предлагала мне попить с ней чаю в начальничьем кабинете. Признавая наше знакомство и сочувствуя проблемам нового человека в коллективе, я несколько раз даже соглашалась на десертную трапезу с боссом в юбке. Но ощущение дискомфорта накрывало меня после этого с головой. Кичиться близостью к власти не в моем свободолюбивом характере, так же как и прогибаться под нее для получения дивидендов. «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь», – эти слова классика очень подходят для описания моего отношения к начальникам всех мастей и рангов. Исключение, наверное, составили бы мои близкие друзья, доведись им мной командовать. Хотя и это спорно, уж больно меняют людей искусы медных труб.