Николай Трублаини - «Лахтак». Повесть

Внимательно присмотревшись, они нашли немало таких следов. Очевидно, остров богат этим зверем, истоптавшим снег по всему побережью.

- Песцы, - пояснил Вершемет. - Этим зверем не прокормишься, если хлеба и масла или хотя бы медвежатины не будешь иметь.

Решили возвращаться на пароход. Сейчас же, не теряя ни минуты. Ураганы в Арктике поднимаются быстро и продолжаются долго. Запара и его товарищи поняли, какая страшная опасность угрожает им.

- Пошли! - скомандовал охотник.

И все молча направились обратно на лед.

А ветер усиливался, и уже слышен был скрежет первых льдин, которые срывал он и катил по снеговому настилу.

Вершемет, взглянув на свой компас и проверив направление на пароход, контуры которого становились теперь совсем неясными, подбежал к гидрологу:

- Дмитрий Петрович, сверьте-ка свой компас с моим. Когда начнется пурга и пароход скроется с глаз, нам придется идти лишь по компасу.

- Идти к пароходу по компасу? - Запара остановился и скептически покачал головой.

- Это лучше, чем без компаса, - ответил охотник, и они стали сверять направления магнитных стрелок компасов.

Степа и Павлюк шли метров на тридцать впереди. Юнга сказал кочегару:

- Павлюк, будем идти так, чтобы гидролог был между нами. Он плохой лыжник. Вершемет будет указывать дорогу, а мы поможем Запаре.

Вьюга начиналась. Засвистел ветер, срывая тучи снега. Луна то показывалась, то исчезала в снежной мгле. Снег бил в лица, скрывая от глаз пароход. Вершемет сознавал всю ответственность, лежащую на нем, как на проводнике. Приходилось идти против ветра, и это задерживало их. Запара несколько раз споткнулся и упал бы, если бы его не поддержали юнга и кочегар. Но гидролог ничуть не падал духом. Он выкрикивал сквозь ветер своим спутникам шутливые словечки. Следил и за компасом, проверяя Вершемета, и за шагомером, чтобы определить, сколько они прошли. Шагомер, висевший у него на поясе, насчитал от парохода до острова две тысячи пятьсот шагов. Но так как шагомер предназначен для измерения расстояния, которое человек проходит, а не пробегает на лыжах, то, конечно, показания эти были неверны. Чтобы они были правильны, надо было вычислять поправку к шагомеру. Однако показания шагомера давали возможность и без поправок приблизительно определить, куда ближе - к пароходу или к острову. Когда шагомер показал, что от острова они прошли тысячу триста шагов, Запара решил, что они почти на полпути между островом и «Лахтаком». Но, конечно, их шаги были теперь меньшими, чем тогда, когда шли они от парохода к острову. Ветер, снег, темнота укорачивали шаги.

Вершемет не очень полагался на шагомер Запары и сам подсчитывал свои шаги: через каждые сто шагов он завязывал узелок на шнурке, свисавшем с его пояса. По его подсчету, они прошли больше половины пути. Боясь пройти мимо парохода, охотник замедлял движение. Он шел, напрягая зрение. Но в снежной буре трудно было рассмотреть что-либо дальше чем за несколько метров.

Иногда он оглядывался назад и ждал товарищей. Наконец, когда ветер достиг штормовой силы, Вершемет достал из своей сумки длинную, тонкую, но прочную веревку и предложил всем обвязаться. Ведь ветер мог отбросить кого-нибудь в сторону и, сбив с йог, угнать по льду на полсотни шагов. В таких условиях человека трудно было бы найти, так как и голос его не долетел бы до товарищей.

Теперь они шли друг за другом. Впереди всех, как и раньше, охотник, за ним - Степа, вслед за Степой - Запара и в арьергарде - Павлюк. Кочегар должен был поддержать гидролога сзади, если бы тот упал или что-нибудь другое с ним случилось. Но мы уже упоминали, что гидролог держался едва ли не бодрее всех и довольно твердо стоял на лыжах.

По мнению охотника и гидролога, они должны были уже быть вблизи парохода.

Вокруг бушевала вьюга, свистел ветер, сыпал снег и где-то вдалеке звучно трещал лед. Луна время от времени проглядывала сквозь сложную вуаль. Она едва освещала четырех отважных путешественников.

Охотник несколько раз стрелял из ружья, но сухой треск выстрелов почти не слышен был в хаосе снежной бури.

У людей от пурги и встречного ветра подгибались ноги, мелькали в глазах миллионы снежных мотыльков. Если бы охотник имел хотя бы что-нибудь похожее на палатку, он уже давно дал бы знак остановиться. Но не имея ни палатки, ни меховых спальных мешков, он знал, что такая остановка, безусловно, будет последней в их жизни. Борясь за жизнь, он вел своих товарищей против снежного самума. Люди жмурили глаза, падали, вставали, подтягиваемые передними или подталкиваемые задними, и шли, шли, шли… в ледяную неизвестность.