Евгения Паризьена - Принц, обожавший свою малышку

– Мери. Это баловство. Мери, она сейчас уйдет! – только попробовал вылезти из ванны, но поздно…

Луи

Прогнал ту ненасытную мымру, отбило желание. А наша гулёна вернулась к рассвету. Интересно послушать оправдания.

– И где шастала? Мери, существует мобильный телефон.

– А разве было время отвлекаться? Вы, наверняка с той лахудрой, только сейчас закончили.

– Да, было потрясно. Член до сих пор зудит, – сказал с пристрастием, а та снимала промокшую куртку.

– Рада за нашего испорченного принца. Вижу уборки для меня полным- полно. Ваша основная домработница взяла отгул. Извини, некогда лясы точить.

– Почему всегда избегаешь вопросов? Спросил, где ты была? Мери, не заставляй злиться, – спал пару часов, всё намеревался ее найти.

– И что же тогда сделаешь, Луи? Точно, ударишь…

– Обиженная стерва! Тогда извинился. Меня просто взбесило, твоё

поведение. Мери, когда обращаюсь, должна смотреть в глаза, – понял, что если не увижу их, чудовищно начну день.

– Насмотрелся?

– Еще нет! Подошла сюда! – родилось очень странное чувство, если мы вдали, превращаюсь в неуравновешенного психа.

Но наш разговор прервала мать, ей распирало узнать, когда же всё станет сиять.

– Прошу прощения. На кухне мойка ломится от грязной посуды. А вы, милочка, опоздали!

– Она моя… И не обязана на вас батрачить.

– Сынок, девушка согласилась на целых пять дней. Если тебе больше заняться нечем, то у других дел полно, – выразилась предвзято. Даже с удовольствием продолжил общаться.

– Какой напряженный график! Накупить дорогого шмотья, отведать

деликатесов. А и безусловно позировать фотографам. Ты в могилу деньги унесешь? Смотри, жизнь может в любой момент оборваться!

– Луи, я прекрасно понимаю твою раненую душу. Но не стоит всех оскорблять. Время лечит.

– Не произноси эту поговорку при мне. Нравится играть в слабоумных, для вашего светского общества вперёд! А я пас! – набросил мотоциклетную куртку. И хоть погода не благоприятствовала, прокачусь с ветерком. Никто не вправе запретить.

– Куда? Там грозу обещали. Желаешь повторить его судьбу?

– А загадай, вдруг исполнится. Признаться честно по ночам вижу сон, где мы на пару лежим в одном гробу! Почему он умер один? Почему? – от жуткой ссоры разрывалась грудная клетка.

Надел шлем, а ливень разыгрался ни на шутку. Зато пустая дорога, неважно, что скользкая. Чувствую его мирное дыхание рядом. Всячески, когда нас не понимали предки, тайно гоняли по шоссе. Всегда равнялся на него, и не терял веру. А сейчас будто один блуждаю в мире, где правит богатство, ложь, стыд. Разогнался, сливаясь с сумерками. Со скоростью возвышаются крылья за спиной. И в одно мгновение становишься совсем невесомым. Затормозил. Не хватает дыхания, потому что его больше нет. Он не отпразднует

Рождество, не посмеётся над нелепыми шутками. Не расстанусь с мыслью его ухода. И вот настойчивые капли моментально смешались со слезами.

Под завывание ветра вспоминаю голос, полный силы и отваги. Объехал все улицы, плевать, что некоторые автомобилисты ругались. Я свободный, имеющий безграничную власть.

Возвратился домой за полночь. От сухости в горле не избавиться. Сразу нагрянул на кухню, но сначала желал обмолвиться с ней.

– Мери, ты спишь? Мери! – разыскивал по комнатам, умеет прятаться по норам. Наспех отварил дверь, там где расположилась. Но постель оказалась пуста. Не стану поднимать на уши весь дом. Но шорох раздался из кабинета отца. Под дулом пистолета туда бы не заглянул. Но любопытство взяло вверх.

И едва заскочил, по телу прошлась лихорадка. Он сидел в кресле, а Мери находясь под столом, делала ему минет. Вылезает довольная, вытирая губы, а сволочь даже задремал.

– Поздно вернулся. Пирог в печке!

– Это нормально? Сосать ему! Ты совсем ошалела, подзаборная сука?

– А что здесь такого? Мне тоже захотелось повеселиться. Луи, зачем

переживать из-за орального секса! – всматривается ангельскими серыми лазами, которые ненавижу. Замахнулся, чтобы ударить, но дрогнула рука.

– Понравилось?

– У него он очень большой, Луи! Ты же никому не скажешь? А с той крошкой у вас сколько за ночь получись? – язвит, а мне так хотелось ее разорвать.

– Ревнивая стерва! Что же отталкиваешь, если хочешь меня? – разрываю в темноте её тунику, оставив совсем голой.

– Должна слюни пускать, ваше величество?

– Сучка! Я бы трахнул так, что потом неделю не слезла с постели! Уволена!