Юлия Бун - Хранитель Книги Света

Шериф осмотрел дом, следом за ним прибыл доктор Шетвул. Они подтвердили то, что я и так знал, Бетти скончалась.

– Доктор Шетвул, вы можете сказать, когда это случилось?

– Несколько часов назад. Есть кто-то из взрослых? Мать, отец или близкие родственники?

– Нет, сэр. Мы жили с тётушкой одни.

– Тебе придётся поехать с нами. – сказал шериф.

– Вы не думаете, что я мог?

– Нет, но мы не можем оставить тебя одного.

С того дня всё изменилось. Эта часть моей жизни вспоминается не самыми приятными событиями. Меня определили в сиротский дом «Грёзы» на улице Выборгвей. До моего совершеннолетия оставалось пять лет, только тогда я мог выйти на свободу.

Каждую ночь я просыпался от крика в мокрой рубашке. Пропитанная потом, она прилипала к спине. Мне снился сон: чёрная бездна под лестницей, в которую падаю, темнота затягивает. Жуткая, холодная. Я не могу вырваться, зову Бетти, которая не слышит.

Двадцать железных коек стояли рядами в комнате сна. Между ними узкие проходы, где поместятся только худые ноги нянечки. Деревянные окна заслонял дешёвый тергалет. Через грязное стекло выглядывал клочок неба. После сезона дождей на выбеленных стенах ползли подтёки. Из-за этого появлялась плесень. Дженки страдающего астмой переселяли в другой конец комнаты, но это не избавляло его от обострения приступов астмы. Крышу здания ремонтировали раз в год, течь появлялась снова, потому что владелец сиротских домов экономил на материалах. Ему было не плевать только на своих детей, которых дважды в год он отвозил на месяц к чёрному морю.

Лёжа на спине я рассматривал трещины на потолке. Одна расползалась в стороны, напоминая паутину. Воздух всегда стоял спёртый. Вентиляция не справлялась, а окна редко открывали. Летом кто-нибудь норовил вылезти, в холодное время у детей появлялись сопли и кашель. Нянечки не хотели брать на себя ответственность. Я чувствовал себя как пленник, осуждённый за преступление. Может и потому, что через два года на окнах установили решётки, чтобы мы не сбегали во время тихого часа. Кормили вполне съедобно ─ три раза в день плюс вечерний полдник. Вечером давали пряник и тёплое молоко, единственное, что помогало мне заснуть. Таблетки, которые прописал врач от повышенного нервоза, я смывал в туалет. Бетти учила меня доверять сердцу, а я чувствовал, что лекарства не помогут, сделают только хуже. Видел, как резвые мальчишки превращались в безжизненные формы от этих таблеток. После приёма препаратов, обратно они не вернулись. Их переставало вообще что-либо беспокоить. Я хочу чувствовать, пускай даже то, чего не хотелось. В среду и пятницу большая часть нянечек собирались в холле, посмотреть следующую серию «Дикого ангела». В эти дни я оставался без полдника. Когда выходил из столовой, меня поджидали Оливер и Бейзил. Бейзил высокий и широкий в плечах, на несколько лет меня старше. Через несколько стычек с ними и сломанный нос, понял, драться бессмысленно, и отдавал еду. Иногда в коридорах сталкивался с его бандой, они дразнили меня: – Бетти, Бетти!!! – Ха-ха. Это что твоя подружка, Марти?

Я сжимал пальцы в кулаки, и молча сглатывал. Никогда не плакал здесь, в отличие от других детей, кого обижали. Я вообще старался никого не подпускать к себе. Часто уходил в одиночку на задний двор. Там читал книги или листал журналы для мальчишек, ковырял ямки палочкой в земле, чтобы запрятать секретики и строил шалаши. Иногда думал про отца, прокручивал последние дни с Бетти и пытался вспомнить дедушку, которого видел, когда был совсем мал.

Через два с половиной года меня усыновила семья Форестов. Воспитатели говорили я везунчик, взрослых детей редко берут в семью, но я не считал это везением. Если бы они знали мою жизнь, скорее бы сказали, что с меня довольно. У меня появилась надежда на новую жизнь, на людей, которым я буду нужен. Знакомство мне не очень понравилось. Первая встреча была похожа на собеседование. После такой сидишь и думаешь примут тебя, или нет. Ты рассказываешь про свои лучшие достижения, болезни, показываешь, что умеешь, наверное, если твои умения не подойдут, возьмут другого ребёнка, более подходящего. Моего приёмного отца звали Раймонд, его смущало, что я сутками сижу в комнате и не выхожу на улицу. Супруга Стелла, ещё более беспокойная. Они приехали недавно в Орхус с четырьмя детьми с запада Калифорнии, непонятно зачем им я. Младшая – Ника, старшая – Софи и погодки Кентер и Билл. Я выбил отдельную комнату, потому что не смог ужиться ни с кем из них. У Форестов отличная семья, но я чувствовал себя лишним. Мне были не нужны родители, я сам мог позаботиться о себе. Раймонд работал местным журналистом, часто задерживался допоздна, а утром неизменно читал свежий выпуск журнала «Сверчковая трель». В нём публиковали статьи про мистические события Орхуса. Когда никто не видел, я захватывал парочку изданий и уносил к себе в комнату.