Элтэнно. Хранимая Звездой - Герой на измене. Рояль в кустах

Треклятье!

– Элдри. Элдри, нам надо выбираться отсюда.

Я бесцеремонно скидываю с себя её ручонки, убираю кинжалы за пояс и наклоняюсь за мечом… Треклятье! Как же больно! Моя рана кровоточит ещё сильнее, но остаться без оружия я не могу.

– Давай, моя девочка. Давай!

Я удерживаю Элдри за кончики пальцев и волоку её туда, где испуганно пританцовывает тощая кляча.

– Давай, девочка. Мы выберемся! Мы доедем до деревни Лизы, и там всё будет хорошо.

Кого я обманываю? Там тоже не осталось никого живого. Людей там вырезали так же, как здесь. Слишком близко к северу, слишком близко к войне.

Я хватаю лошадь за поводья, пытаюсь увести её, но глупая упрямая тварь стоит на месте как вкопанная.

– Дай я! – выхватывает кожаный шнур Элдри и начинает уговорами тащить лошадь в нужную сторону. Кобыле девушка нравится, её она слушает.

Благодарю тебя, вселенная!

Одной ладонью я зажимаю рану на боку, а другой продолжаю удерживать меч, что некогда достался мне в подарок от гномов в недрах Амонранда…

Сколько крови! Всё от неё красно! Мои пальцы и запястья в густой, быстро застывающей на холодном воздухе крови. Кажется, я никогда не смогу смыть её со своих рук.

Я поглядел на свои измазанные красной краской руки и всё же опустил их в бадейку для омовений. Тёплая вода и мыло быстро смыли краситель, но кожа стала сухой. Пришлось смазать её жиром из баночки, и только потом, стараясь не запачкать ничего сальными пальцами, выйти из мастерской.

Первый месяц весны только заканчивался, но солнце уже светило так жарко, как будто стояла середина лета. Полдень, отсутствие ветра, чистое небо – день был чудесный! Садовые цветы наконец-то распустили первые бутоны. Они благоухали и приманивали очнувшихся от зимнего сна пчёл. Птицы не прекращали счастливые трели, в траве затренькал кузнечик. Вот по дороге пронеслось несколько смеющихся соседских ребятишек, поднимая в воздух сухую пыль. Герда отвлеклась на детей, прекратила развешивать на верёвках выстиранную простыню, да посмотрела им вослед, прислоняя ладонь ко лбу. На лице её возникла мечтательная улыбка, и от этого у меня неприятно кольнуло на сердце.

Своего ребёнка у нас быть не могло.

Затем женщина обернулась на меня, словно почувствовав мой полный сожаления и самобичевания взгляд, но, видимо, так и не поняла, что меня по-прежнему грызёт совесть. Если бы тогда в Йордалле я смог справиться, то…

– Ещё и полудня нет. Неужели закончил? – удивилась она.

– Нет, но на сегодня хватит. Давай соберём в твою корзинку чего-нибудь повкуснее и пойдём гулять по лесу? День такой хороший.

– Там ещё сыро. Неужели забыл, какой вчера ливень шёл?

– Наденем сапоги повыше.

– Хорошо, – смеясь над моей упрямостью, согласилась Герда. – Только мне нужно время на сборы, да и бельё до конца развесить надо. Может дойдёшь пока до Лизы и пригласишь её семейство с нами? Заодно и Элдри приведёшь. Она туда в гости ушла.

– А я-то думал, мы с тобой вдвоём убежим, – с деланной грустью вздохнул я, но, конечно же, пошёл зазывать гостей. В действительности мне с самого начала думалось отправиться на пикник большой компанией.

Прошло три года, как я покинул Диграстан. Это было жуткое время. Мне пришлось тянуть воз в прямом смысле – могучую кобылу Данрада у нас отобрали на второй день пути, а на телеге умещались калека, ребёнок, двое женщин, да и вокруг шла война. Прошли сутки, прежде чем я с риском для жизни смог выкрасть древнюю беззубую клячу, и ещё одни, чтобы я хоть как-то смог колдовать после того, как вывернул себя ради Герды наизнанку.

Однако эти события минули так же, как тает снег в солнечном Ингшварде, волей судьбы ставшим конечной целью нашего путешествия. Мы поселились в небольшом городке Эрвинья, расположенном южнее Глобкина Рога. Он стоял на берегу моря, но ветра отчего-то не завывали вокруг. Мне это нравилось, как и отсутствие портовой суеты – пристань для торговых судов находилась в большой крепости Алвалард, расположенной по соседству, а здесь имелся только скромный рыбацкий причал. Но и то, несмотря на него, жители Эрвиньи зарабатывали себе на хлеб не столько рыболовством, сколько скотоводством и выращиванием хлопка. Вся местность к востоку, югу и северу была отведена под пастбища и возделанные поля. Сохранившийся остов леса на западе испокон веков являлся бельмом на глазу для большинства фермеров, но те, кто побогаче, обитали в домах в центре плотно застроенного города и желали иметь место для долгих прогулок под сенью деревьев. Кроме того, не позволяло начать вырубку и другое важное обстоятельство – то были земли для королевской охоты, а короли на щедрость никогда не славились и своим имуществом испокон веков дорожили.