Анастасия Н. - Три повести. Земля

людей, их злость и ненависть к собственной безысходности. «Чего можно добиться от толпы? Она ведь всегда врет, она никогда не бывает искренна. Даже в компании из трех человек создается впечатление, что их мысли цепляются друг за друга, как механизм часов – слаженно, однообразно, циклично, у них есть определенные размеры и скорость движения, и они никогда не могут выйти за свои рамки, иначе весь механизм даст сбой, а

ведь кому-то так важно знать время. Терпеть не могу рамки – практически вид военного оцепления – нужно искать одиночку» – думала Маша, пробираясь через, беспощадно, отовсюду давящую и теснящую, толпу. По времени было уже утро, но поскольку солнца не было, по пробивающемуся сквозь толщу воды небу, сложно было догадаться, какое сейчас время суток, хотя фонари на половину погасли. Риа сделала попытку, спросив у прохожего, как выйти из тоннелей, он обернулся, посмотрел безразлично, ничего не ответил, и через секунду его уже не было видно. Поток людей снес его, как сносят волны то, что лежит не прикованным к берегу. Маша добрела до очередного перекрестка и увидела как на полу, забившись в угол, сидит мальчишка лет десяти, весь грязный и в каких-то лохмотьях, он держал в руках банку, попрошайничая. «Хоть что-то в этом мире не меняется! Он-то точно знает, где выход и никуда не спешит», – подумала девушка, приближаясь к мальчишке. Он был худеньким, невзрачным, курчавые темные волосы свисали на лоб и кончики ушей, закрывали до середины шею. Но, не смотря на худобу, его лицо сияло здоровьем, легкий румянец и алые губы скрашивали невыдающиеся черты лица. Глядя на него, казалось, что он вовсе и не бездомный, ведь дети, родившиеся в новое время, были бледными, а без родителей и вовсе не могли получить хотя бы каплю здоровья в свое неживописное будущее. Но все же не было бы в нем ничего запоминающегося, если бы не большие смолянистые блестящие глаза. Они смотрели с доверчивостью и открытостью, и в то же время пронизывали насквозь. Казалось, он знает тебя с первого взгляда, без единого слова. Глаза являлись его молчаливым аргументом. После общения Риа почувствовала это с еще большей силой, хотя о ней он ничего не сказал… – Ты знаешь, где выход из тоннеля? – спросила она. – А тебе зачем? – Мне нужно в город. – Зачем? – не отставал мальчишка. – Какой любопытный, какое тебе дело? Я у тебя дорогу спрашиваю.

– Хорошо подметила, ты у меня спрашиваешь дорогу! – сделал он ударение на слове «меня». – Да не злись ты так, я ведь не просто так, я заплачу. – С этого бы и начинала, давай деньги. Маша положила мальчишке на ладонь пару монет. – У тебя фильтр есть? – Что? Какой фильтр? – Маска кислородная, спрашиваю, у тебя есть? Или ты мутант? Как ты собираешься дышать наверху? Маша только удивленно посмотрела на мальчика. – Ясно, пойдем со мной. Кстати, я Айзек, а ты?

– Маша. Маша прожила вдалеке от берега всю жизнь, она сортировала водоросли и знала, что их используют для получения очищенного воздуха, но она никогда не задумывалась о таких особенностях жизни на берегу. А вот жители Серого города уже давно привыкли носить всевозможные маски по очистке воздуха, поскольку именно благодаря воздуху

продолжительность жизни у небогатых людей сократилась на двадцать лет, ведь ни герметичное жилье, ни дорогие фильтры им были не по карману. Впрочем, богатые жили на пять – семь лет дольше и каждому этого времени казалось недостаточно.

IV

Айзек и Риа шли тоннелем по ответвлению, ведущему в сторону от города. Чувствуя себя в толпе как рыба в воде, Айзек стремительно пробирался вперед. Риа то теряла его из виду, натыкаясь на прохожих, то опять в глаза ей бросалась лохматая темноволосая макушка проводника. Идя за ним, ее не покидала мысль, что такие как он могут с легкостью управлять толпой, тогда как она лишь может быть ее частью. Наконец, они зашли достаточно далеко, чтобы народа стало меньше, и Маша догнала мальчишку. – Куда мы идем? – спросила Маша. – К торговцам.

– Что еще за торговцы? – Ты ведь собиралась в город, а в городе дышать без фильтра невозможно. Мы идем к торговцам, чтобы нам их продали. – Их? – Ну да, а ты думаешь, что одним обойдешься? – А что с воздухом? – Как что? Это же Серый город, он на отшибе, прямо возле Башни, испарения

быстро забьют легкие.

– А почему мы заходим так далеко? – Торговля незаконная, маску нельзя покупать без полиции. Или ты есть в их базе? – Нет, я о ней не знала. Честно говоря, я думала, что в тоннелях не может быть ничего, кроме тоннелей. Куда ведут эти ветки? – В город, все эти ветки ведут в город. Или в океан, к так называемым крепостям, бывшим исследовательским станциям. Но вот подкопы… То, что в крепостях раньше были какие-то исследовательские станции, Риа знала только понаслышке. Рассказывали, что именно в них изучали новые виды подводных обитателей и свойства водорослей. – Что значит подкопы, разве они могут существовать в таких условиях? – Да, сначала в них прятались беженцы, потом торговцы, теперь где-то в подкопах находится еще и тюрьма. Жуткое место, из нее еще никто не возвращался. Главное нам туда не попасть. – А тебя что, тоже нет в базе? – Откуда бы? – Но ты же не из воздуха вылупился? – Нет, мои родители ученые, они ездили по всему миру, составляя новые карты, и возили с собой меня. Я потерялся на вокзале, два года назад. С этого времени я ни разу не видел кого-нибудь из ученых или из той экспедиции, которая должна была возвращаться через пару месяцев тем же путем. Я прожил на вокзале полгода, но мной стала интересоваться