Екатерина Кариди - Узник Лабиринта. Невеста чудовища

Царь был немолод, но по-своему красив. Знал, как на нее действует, и нередко этим пользовался. Однако и у царицы было чем на него надавить. Основательно надавить, пригнуть просто. Но увы, не в этом вопросе. Потому она улыбнулась начала издалека:

– Я сегодня вызывала к себе Гесту.

И бросила на него взгляд из-под бровей. Но если Фелиса хотела дождаться реакции, то ждала она зря. Лицо мужа сделалось непроницаемым, он просто молча ждал, что она скажет дальше. Поняв, что тянуть паузу бессмысленно, царица проговорила:

– Девочка выросла. Я хочу выдать ее замуж.

Все то же нечитаемое выражение, только огоньки зажглись где-то в глубине глаз. И ни слова в ответ. Фелиса выдохнула, игра оказалась даже сложнее, чем она ожидала. Что ж пора открывать карты.

– Я думаю отдать замуж за плотника Бекета.

– Нет, – коротко отрезал царь.

– Но… – только Фелиса открыла рот, не в силах скрыть досаду, как он склонился близко к ее лицу и проговорил, глядя прямо в глаза:

– Замужеством Гесты я займусь сам, когда сочту нужным. А ты не забивай этим свою хорошенькую головку. Лучше давай подумаем над тем, как бы нам зачать сына. М?

И ушел.

Черт бы его побрал! Он всегда сводил все к этому! Уже потом, оставшись одна царица зло уставилась в пустоту. Ей хорошо были понятны его тайные планы – любым путем сделать так, что трон перешел его потомкам.

Мелиар, женившись на царице Фелисе, носил титул царя, как муж, а фактическая власть принадлежала ей. И за все почти двадцать лет брака у них так и не получилось совместных детей. У Фелисы от первого брака было две дочери, поэтому ее младший брат, царевич Солгар, в настоящий момент и являлся наследником.

Наверняка Мелиар уже все просчитал, и если она не родит ему сына, что уже весьма маловероятно, он постарается подсунуть Солгару свою дочь. Этого Фелиса боялась больше всего. А Солгар уже начал на нее заглядываться! Этого никак нельзя было допустить.

Царица задумалась, выход должен быть. Должен…

– Государыня, позволите?

Она очнулась, махнула рукой, подзывая стольника Винго. Тот поклонился и вошел, притворив за собой дверь.

– Ну? – нетерпеливо спросила Фелиса.

Тот вскинул руки и начал:

– Моя госпожа, они не встречались.

Немного отлегло от сердца, но вид у Винго был такой, как будто он еще не все сказал.

– Говори, не тяни.

– Девушка опять бегала к Лесарту. Он занимается с ней, учит магии и еще… – доверенный царицы выдержал многозначительную паузу и шепнул. – Он сказал, быть ей владычицей.

Ее подозрения относительно планов мужа были верны. Царица застыла, глядя на своего доверенного и все больше проникаясь желанием уничтожить ненавистную девчонку.

***

В это время Геста уже возвращалась из кельи наставника, надо было бежать скорее, пока ее не хватились, а из головы все не шли его диковинные слова.

Занятия магией Лесарт отложил. Сказал, что ему понадобится от нее полная концентрация, а сейчас мозги не тем заняты. Прошелся и по той больной теме, что она, де, глазеет на брата государыни. Гесте почему стало стыдно и горько, она покраснела, вспоминая обидные слова царицы.

– Наставник, и вы туда же! Ну что может быть общего между наследником и мной? Я – рабыня.

Чуть слезы не брызнули от несправедливости обвинений и осознания собственной беспомощности.

– Ты дочь царя. Геста, – раздельно и тихо произнес наставник.

Как громом отозвалось в ушах это запретное, о чем она не хотела думать. Она невольно взглянула в сторону открытой двери кельи наставника, и ей вдруг померещилась тень. Геста моргнула, тень исчезла, но неприятный осадок остался. Девушка вздрогнула, отгоняя липкое ощущение чужого глаза, приложила руки к груди и тихо усмехнулась:

– Я дочь чужеземной пленницы, рожденная в рабстве. Боюсь, если до государыни Фелисы дойдет нечто подобное, она точно исполнит свое обещание отправить меня на мыловарню. И неизвестно еще, в каком качестве.

Наставник смерил худенькую фигурку Гесты оценивающим взглядом и весело цыкнул:

– Неважное из тебя мыло выйдет, девочка. Совсем никакого жира.

– Дегтярное, – отшутилась она, намекая на золотисто-смуглую кожу, доставшуюся ей от чужеземки матери. А в глазах мелькнула тоска и затаенный страх, что однажды госпоже надоест, и она таки сживет ее со света.

Наставник, внимательно наблюдавший за девушкой, поднял указательный палец и сказал:

– Страх – это оружие. Великое и сильное.

И Геста застыла, вслушиваясь в его слова. Поражалась тому, как наставник выбирал нужный момент, чтобы начать урок. Как выводил ученика на эмоции, чтобы сказанное запало в душу и укоренилось там.