Валерий Рубин - О, голубка моя…

– Предпочёл бы себя.

– А если бы речь шла о…

Доктор зыркнул на потолок.

– Смотря по обстоятельствам. Ничто человеческое, как говорится, мне не чуждо.

– Вы уклоняетесь от ответа. Хорошо, поставим вопрос иначе. Готовы ли вы умереть за родину?

– Разумеется, да. Как всякий уважающий себя патриот.

– Для нас важно, чтобы вы были предельно откровенны, потому что на вас может оказать давление иностранная разведка в целях получения ценной информации политического или экономического характера, если у вас есть слабые места, о которых мы не знаем. Так что лучше в ваших же интересах всё рассказать.

– Я с вами откровенен.

– Хорошо. Спасибо. Вы входите в какую-либо террористическую ячейку? Иностранный агент влияния?

– Боже упаси!

– Не нервничайте, ведите себя спокойно. Вам дать воды?

– Я спокоен.

– Жена считает вас честным человеком?

– Надеюсь, что так.

– Вы не должны делиться о характере своей работы дома. Вы должны отдавать себе отчёт в том, что придётся лгать близким людям, они даже не должны догадываться, чем вы на самом деле занимаетесь.

– Я готов дать подписку о невыезде хоть сейчас. А чем я занимаюсь?

– Всему свое время. И ещё. Скажите, вы имели интимные отношения с кем-либо кроме жены?

– Это ещё вам зачем? Моя личная жизнь – моя личная жизнь.

– У патриотов нет личной жизни! Мы знаем не понаслышке, постель многим развязывает языки, и если какая-нибудь ваша случайная знакомая услышит, как вы разговариваете во сне…

– Простите, но это что, шутка такая?

– Что ж, мы видим, вы неплохо подготовлены. Вы когда-нибудь делились информацией с иностранной разведкой?

– Помилуйте, я же сказал… Ни сном, ни духом… Меня хоть режь, а тайну не выдам…

– Вы хорошо держитесь, Сумароков, похоже, прошли специальный курс, признайтесь, и вам ничего не будет. Нам доподлинно известно, что вы активный член НПО «Пегас», содержитесь на гранты зарубежных, с позволения сказать, благотворителей, чтобы очернять нашу непростую мрачную действительность. Выводы делать пока преждевременно, но для более детального обследования вам, очевидно, придётся назначить щадящий курс трепанации черепа. Тогда мы будем знать точно, сколько и чего вы стоите… Ваш прайс-лист, на английском.

– Уверяю, я вас не подведу. Вы ни разу не пожалеете. Если честно, я на мели и готов на всё.

– Что ж… Благодарим за ваше время. Подпишите здесь, здесь и здесь… Пройдите в отдел кадров – и за работу. Поздравляю с назначением…

Приснится же такое… Сумароков встал, с хрустом потянулся. Вышел на веранду. Облокотился на перила. Домик, собственный домик – небольшой, в две комнаты, гостиная, кухонька, кладовка, санузел, – но свой. Никогда бы не поверил, если б раньше сказали, что такое возможно… Сьюдад Ла-Палома… В какие края меня занесло…

– О, голубка моя… – Сумароков попытался вспомнить слова с детства въевшегося в голову популярного шлягера, который кто только не исполнял, от Мариэтты Альбони до Аллы Пугачевой. – Как тебя я лубл-у-у-у… Далее следовал провал в памяти, но это не испортило ему настроения… В синем просторе… дальнем чужом краю… ла-ла-ла… ла-ла-ла… Хорошо-то как!..

Сумароков не знал, – да и ни к чему ему это было, – что автор мелодии, композитор и музыкант из Страны Басков Себастьян Ирадьер и предположить не мог, что после того, как «Голубка» впервые прозвучала на набережной Малекон и была подхвачена местными хабаньерос, она получит не просто всенародное, а общемировое признание. Он не был завистлив, к чужой славе относился спокойно, без ревности, как и подобает уважающему себя поэту, следуя правилу: а караван идёт… пускай себе тешатся.

Зима в этом году выдалась вопреки прогнозам совсем уж до противности мягкая, старожилы и не припомнят, и весна пришла рано. Солнышко с каждым днём пригревало всё сильнее, можно не спеша прогуляться по окрестностям, пройтись, – пока не понаехали американцы с немцами да китайцами, – узкими городскими улочками, полюбоваться сохранившими первозданный колониальный стиль домами, подышать свежим, утренним, без автомобильных удушливых примесей воздухом, прислушаться к деловой скороговорке океанского прибоя: всё ли у него в порядке…

А женщины… Какие женщины, горячие, игривые… Ух!.. На работу идти не надо. Хочу – пишу, хочу – в носу ковыряю. Благодать.

– Ванечка! – послышался голос Вали-Валентины. – Кофе остывает, иди уже, завтракать пора… Я тебе сегодня заварила индонезийский. Круассаны с повидлом будешь?