Таня Барек - Сны Синего Города

Каждое утро Анны начинается одинаково: завтрак, мягкие кошачьи лапки теребят фартук, тихонько скрипит деревянный стул. Затем сосредоточенная пауза, и вот уже спустя несколько секунд тишина сменяется ритмичным механическим перестуком.

«Мой милый Габриэль! Вчера у нас с госпожой Ницке произошла веселая история…. Она накануне была в театре и взволнованно рассказывала мне, как восхищена игрой одного актера. А уже после спектакля выяснилось, что это Мартин, ее внук, решил со своими друзьями музыкантами попробовать себя в новом амплуа. И она его не узнала в гриме! Вся улица хохотала, представляешь.»

«Любезный Габриэль! Я скучаю. Чем больше тебя не хватает, тем острее я ощущаю появление новой жизни… На прошлой неделе у соседки напротив родилась двойня, чудесные мальчик и девочка. Я уж думала, подзабыла, как принимать роды, но оказалось, руки помнят. Все прошло просто замечательно, как в старые времена, когда я была акушеркой в госпитале на Материке. Это все еще так волнительно. Знаешь, я думаю иногда про старость, но все еще чувствую себя живой, особенно когда что-то может меня взволновать. Иногда это рождение чего-то нового, например, новая мелодия городских музыкантов, а порой обычный цветущий кустик, как разнесет по улице свой медовый аромат, сразу на сердце легко и как-то по-детски. Во мне все еще живет беспечная юная девчонка, которая потеряла башмак в день нашей первой встречи. Значит, не скоро увидимся.»

«Мой дорогой Габриэль! Надеюсь, ты от души посмеялся вместе со мной над ситуацией, рассказанной в прошлом письме. На этой неделе особых событий у нас не было, разве что привезли свежайшую пикшу на рынок, прямо глаз радовался, и я немедленно захотела побаловать нашу Кисточку».

«Дорогой мой Габриэль, прости, что так давно не посылала тебе весточку. У меня все хорошо, просто начался сезон посадок, и я не могла пройти мимо – Умберто привез с Материка новые виды семян. Так что последняя неделя прошла в хлопотах…»

У Анны на столе порядок – каждое новое письмо отправляется в аккуратную стопку таких же заполненных печатным текстом листочков. Машинка только недоумевает – ведь Анна отправляет письма всего раз в неделю. Зачем тогда столько писем. Все же просто: напечатал письмо – отправил, потом следующее. Ну, с другой стороны, печатает и ладно. Главное не простаивать.

Но сегодня воскресенье – особый день. В этот день Машинка отдыхает. У ее хозяйки много важных дел. По воскресеньям Анна просыпается засветло, и на ее лице сразу появляется блуждающая улыбка. Примерно через 15 минут она уже одета и отправляется в пекарню через дорогу. Вскоре маленькая, но уютная кухня Анны, где все оформлено в привычном для хозяйки стиле 60х, наполняется запахами кофе с кардамоном, малинового джема и свежих маковых крендельков. Крендельки устраиваются на маленьком расписном подносе вместе с чашкой и отправляются на балкон – там Анна, предусмотрительно обув мягкие махровые тапочки, долго пьет кофе маленькими глоточками и периодически макает крендель в джем, смакуя свое воскресное утро. Она знает, что, готовясь к чему-то хорошему, важно уметь остановиться и насладиться не менее прекрасным процессом подготовки.

Затем Анна берет свою маленькую желтую сумочку с металлической ручкой, в которую как раз помещается стопка писем, надевает пудровый плащ, навешивает на руку платок и зонт на случай дождя. Подходит к большому напольному зеркалу и критически оглядывает себя. Из отражения на нее смотрит немолодая очень опрятная женщина лет шестидесяти в элегантном платье и туфлях на широких устойчивых каблуках под цвет сумочки. В светлых искрящихся глазах поселилась грусть, обрамляющая паутиной морщинок немного усталый взгляд. Ну, надо бодриться. Окидывает хозяйским взглядом свою небольшую квартирку, проверяя, все ли выключено, есть ли вода у кошки, и с облегчением вздохнув, отправляется в дорогу.

Путь неблизкий, через весь город, но Анна не торопится. Можно, конечно, поехать на единственном в Городе автобусе Умберто, но где этого Умберто носит, еще поди поищи. К тому же, можно не привязываться к маршруту и хитросплетению городских дорог, а идти как идется. И вот Анна с сумочкой и зонтиком наперевес неспешно проходит через сквер и Торговую улицу, прямо до центральной площади. Затем – налево, через школу, откуда даже в выходной день доносятся оживленно перебивающие друг друга детские голоса. Потом вниз по немного пустынной улице Надежд еще примерно полчаса, и вот она уже на месте, взволнованно теребит в руках шелковый платок.