Наби Оспанов - $100 000$

Оливер вернулся спустя полчаса. Пролез через окно и на цыпочках спустился в раздевалку. Он всегда возвращался вымотанным и от него постоянно несло рыбой. Такое бывает, когда с вечера до полуночи грузишь ящики в доках. При виде меня он довольно улыбнулся ведь ему удалось купить литр вишнёвого сока. Моего любимого сока. Я же на радостях бросился к нему в объятия.

– Ты не поверишь что со мной случилось.

– Что такое? За тобой гнались? Избили?

– Нет-нет. Всё в порядке. – я полез во внутренний карман. – Мне дали это.

– Что это?

– Открой. – помню, как Оливер преподнёс деньги на тусклый свет лампы освещающий выход из раздевалки. Он их тщательно пересчитал и на минутку замер. После посмотрел на меня. Обеспокоенно посмотрел. – Кто тебе их дал?

– Незнакомец. Он дал их за то, что я хорошо пел песню.

– Что?

– Ему понравилось то как я пою о любви.

– А что он сказал? Как он выглядел?

– Худой такой, длинноволосый. Сказал, что надеяться, что однажды я найду свою любовь.

– Что за бред.

– Всё так и было. Честно.

– Он ещё что-то передал?

– Нет.

– Ты не спросил, как его зовут?

– Я растерялся. И он очень быстро ушёл. – тогда Оливер подошёл ко мне ближе.

– Джаспер.

– Да?

– Ты меня не обманываешь? Деньги краденные?

– Клянусь тебе. Тот мужчина дал их мне.

– Это… фантастика.

– Знаю. Сто тысяч долларов. Ты представь, – я быстро открыл свой шкафчик и достал с полки помятую открытку на которой изображены гавайские острова. – Мы можем уехать туда прямо сейчас. Теперь всё это можно оставить и рвануть. Ты меня слышишь, Оливер? – но он меня не слышал. Он задумался о своём и не спешил. А потом спустя пару минут заговорил.

– В первую очередь нужно убедиться, что деньги не грязные. Возможно завтра их начнут искать, а может уже ищут. И если найдут, то от нас захотят избавиться.

– Что… что ты такое несёшь? Кто захочет от нас избавиться?

– Кто угодно. Там и за меньшую сумму готовы разорвать глотки, а здесь аж сто тысяч. Это большая проблема.

– С чего ты взял? Никто за ними не придёт. А если бы и хотели, то я бы до зала не дошёл. Говорю тебе, тот мужчина не был похож ни на кого кто мог бы состоять в группировках. Он был совсем другим. Он был опечален и говорил о любви. И он без колебаний положил деньги. Он не был скуп. Мне кажется, что у него этих сотен тысяч ещё не один десяток.

– Думаешь?

– Да.

– Ну ладно… ладно…

– Пожалуйста, меньше беспокойся. Сейчас лучшее что мы можем так это распланировать нашу поездку. Мы ведь никогда не думали на чём нам добираться.

– Потому что…

– Потому что мало в это верилось. Я знаю.

– Да.

– А теперь прямо сейчас… в наших руках лежит такая возможность. Поэтому я тебя прошу, брат… давай подумаем, как нам провернуть всё это.

И после моих красноречивых слов Оливер слегка улыбнулся. По-прежнему о чём-то думал, но уже малость улыбался. После он присел на скамейку держа в руке конверт и время от времени поглядывал на него. От рассуждений он снял свою серую шапку с вышитой буквой «О» на лбу. Её сшил я и шапку подарил на день рождение. Теперь он постоянно в ней. Но тогда шапка лежала поверх конверта на скамейке. Я же сидел рядом и просто ждал. Ждал его решения. Время было очень поздним. По-моему, уже наступил первый час ночи. Немного хотелось спать. Но я продолжал сидеть, поглаживая в руках открытку с Гавайев. Оливер взял её у меня. Посмотрел на деньги. Посмотрел на открытку. Посмотрел на меня. И вот только тогда он по-настоящему по-доброму улыбнулся.

– Значит, Гавайи.

Этих слов было достаточно. Настроение моё поднялось ещё больше. Он увидел во мне эту детскую беззаботную радость и укрепил свои слова добрым кивком. Я весёлый достал из шкафчиков одеяла с подушками, и мы пошли на нашу большую кровать под названием боксёрский ринг. В ту ночь я крепко заснул. Мой сон был сладок.

Дабы вы понимали я намеренно отказывался от посторонних мыслей. Я и думать о другом не хотел. Я был ослеплён той мыслью что и в самом деле всё может получится. Я позволил себе эту фантазию и позволил детской наивности взять надо мной шефство. Я уже представлял, как горячий песок скользит по моим пальцам. Как лёгкий бриз окутывает моё тело и как я ныряю в буйную воду и собираю ракушки. Я всё это представил и уже пребывал там. Поймите эта фантазия всё что у меня было, и я правда хотел хотя бы ненадолго раствориться в ней. Забыв об этих трущобах, забыв эту хмурость. И на следующее утро я всё не мог дождаться, когда мы наконец рванём в райское место. Тогда Оливер сказал, что будет правильным если мы выдвинемся ночью дабы не привлекать внимания. И по началу мы поплывём на грузовом судне прямиком до Флориды. А оттуда уже на попутках добраться до Атланты и скорее всего на самолёте полететь на Гавайи. Такой был первоначальный план. Сырой план. Мы толком не знали, как правильно распоряжаться с такими деньгами. Мы ничего тогда не знали. Но было правильным спрятать конверт от посторонних глаз что мы и сделали. Тот день мы решили провести по-обычному и уже после ни с кем не прощаясь выдвинуться в долгий путь. Я был согласен и после утренней тренировки мы направились на наши работы. Деньги всё это время находились под нашими шкафчиками в раздевалке. По окончанию дня я должен был захватить их и направится в доки где и будет ждать Оливер. Ведь ему незачем было делать один путь дважды потому что четвёртая его работа всё равно была в порту. Да, он вкалывал на четырёх работах каждый день. Первая эта была прачечная. Там он до обеда сортировал грязное и чистое бельё. После он направлялся на другой конец города в мясной цех куда после полудня приезжали грузовики с разделанными тушами разного вида крупнорогатого скота. Оливер выгружал их из фур. А затем он шёл на третью работу, которую я не особо понимал. Её он делал вместе с приятелем Бруно, с которым я от силы пересекался пару раз. Щупленький такой пацан, но с очень хитрой рожей. Я испытывал к нему неприязнь. Но главное, что Оливер вёл с ним сугубо рабочие дела. Он никогда не приводил его в наш зал. И их работа всегда была нестабильной во времени. То на полтора часа, а то бывало и вовсе на двадцать минут. По словам Оливера, ему самому это не очень-то и нравилось, но вот вырученные деньги закрывали растущие предрассудки. Именно оттуда он приносил больше всего денег. А затем он ехал в порт где и грузил ящики до самой ночи. А вот я всегда был желанным гостем на автомойке. Только я умел очень круто полировать до блеска затёртые диски городского такси. Эта мойка принадлежала мистеру Ману, который сжалился надо мной и взял под своё крыло. И скажу вам он был высококлассным дипломатом. Он сумел договориться с городской властью чтобы те привозили свои такси на мойку два раза в неделю. И с этого он получал немалые деньги, которые позже делились между нами. Мне как новичку давали меньше всех, но всё равно я был рад и такому. Поэтому благодаря такому его ходу вторник и четверг для меня были самыми прибыльными днями. И затем если оставалось время, то я возвращался за своим аккордеоном и направлялся на станцию метро где старался излить свои скопившиеся эмоции и чувства через творчество. Это было моей отдушиной которое поднимало настроение. Я и сейчас временами перебираю струны гитары и скромно пою о жизни порой вспоминая былые деньки, о которых вы сейчас читаете. Вам, наверное, интересно узнать, как я провёл последний день в Бостоне прежде чем отчалить в путь. Сейчас я вам всё поведаю.