Евгения Якушина - Яшмовый Ульгень. За седьмой печатью. Серия «Приключения Руднева»

Молодой человек полистал журнал, не очень-то рассчитывая найти что-нибудь значащее в этом политическом сумбуре, но вдруг его взгляд зацепился за знакомое имя. Он быстро пробежал статью глазами. Вот оно! Теперь все вставало на свои места. Один животрепещущий вопрос был, кажется, решён. Митенька понял, что привело Борэ в архив в неурочное время.

Теперь оставалось понять, где искать Сёмина. Митенька живо себе представил, как, разгадав и эту загадку, явится перед Терентьевым истинным триумфатором. Впрочем, мысль была недостойная и суетная, потому Митенька её отогнал и уверено направился в комнату Сёмина.

Здесь ему сразу бросилась в глаза книга в пожелтевшем и затертом бумажном переплете, лежавшая на столике подле кровати. На обложке значилось «Описание языческих традиций и ритуалов, собранные доктором Ф.Т. Анищиным во время путешествий в сибирские земли». Кто такой был доктор Ф.Т. Анищин, Митенька не знал, да и вряд ли это имело какое-то значение для его расследования.

Книга была заложена старым конвертом с пометкой какого-то московского портняжного ателье. Митенька раскрыл на заложенной странице и прочёл. Задумался, прочёл еще раз. Мелькнувшая в его голове догадка казалась уж слишком простой. Но стоило ли ожидать излишней сложности от явно безумного человека.

Схватив книгу, он кинулся к себе. Достал альбом, карандаш и принялся вырисовывать то, о чём повествовалось в записках неизвестного доктора Ф.Т. Анищина.

Митенька с нетерпением поджидал Терентьева с Белецким. Едва эти двое вышли из коляски, он кинулся к ним и без предисловий заявил:

– Я знаю, что Борэ делал ночью в архиве. И, кажется, знаю, где искать Сёмина.

Полицейский чиновник крякнул и переглянулся с Белецким. Последний по привычке хотел сделать своему воспитаннику строгое замечание за столь вызывающее поведение, но сил в себе не нашёл. В последние дни у него и без Митенькиных фантазий хватало забот, в большинстве своем малоприятных.

– О чём вы говорите? – устало и слегка раздраженно спросил он. – Я же вас просил!

– Но я правда знаю! – настаивал Митенька. – Я вам всё расскажу!

– Ну, что ж, извольте, – согласился Терентьев. – Только давайте в дом войдем. Не на крыльце же разговаривать.

Втроем они прошли в кабинет Белецкого, который по-прежнему находился в распоряжении Анатолия Витальевича.

Сыщик величественно сел за стол, открыл маленькую записную книжечку в сафьяновом переплете, вооружился карандашом и выжидательно поверх очков воззрился на Митеньку.

Белецкий расположился тут же, в кресле подле стола, закинул ногу на ногу и устало откинулся на спинку, давая понять всем своим видом, что готов сносить всё это исключительно благодаря своему чрезвычайному терпению. Однако по ходу Митенькиного рассказа поза его переменилась и стала напряженной.

– Смотрите, – начал Митенька и выложил перед собеседниками свой альбом для рисования, журнал «Овод» и Сёминскую книгу.

Он указал на свой рисунок, где вполне натуралистично были изображены лежащий в луже крови Борэ и разбитая витрина. При виде рисунка Тереньев удивленно хмыкнул, а Белецкий шумно втянул воздух через стиснутые зубы, но Митенька внимание на все эти демонстрации не обратил.

– Вы, Анатолий Витальевич, ошиблись, предположив, что Борэ застал Сёмина за похищением Яшмового Ульгеня. Похищение произошло уже после убийства.

– С чего вы это взяли, молодой человек?

– Артефакт стоял в витрине, которая была закрыта на ключ. Ключа у похитителя не было, иначе бы он не стал разбивать стекло. Верно?

– Допустим, – согласился Терентьев.

– Если бы убийца сперва разбил витрину, а после ударил Борэ, тот бы упал на стёкла. Но осколки были поверх тела. Я точно помню, что видел их в волосах Григория Дементьевича, а сегодня ещё и проверил по вашему абрису, что под телом стёкол не было.

– Вы были сегодня на месте преступления? – вопрос Терентьева прозвучал как утверждение.

Митенька не счёл нужным отвечать, и так было понятно. Да и виноватым он себя не чувствовал, хотя, впрочем, поднять глаза на Белецкого не смел.

– Допустим, – выждав красноречивую паузу, произнес Терентьев. – И что нам это дает, по-вашему? Сёмин вполне мог сначала убить, а потом похитить артефакт. Что это меняет по существу дела?

– Это меняет орудие убийства, – глядя на сыщика в упор, произнес Митенька. Терентьев присвистнул, а Митенька продолжал: – Сёмин, если он действительно убийца, не мог нанести удар Яшмовым Ульгенем, потому что на момент убийства статуэтка стояла в витрине.