Роман Булгар - Девчонки, погоны. Книга IV. Сквозь тернии и боль

– А чё, чё случилось? – попыталась Славка, моргая глазами, изобразить из себя святую невинность.

Оглядываясь по сторонам, Штерн едко прошипела:

– Тебе, дуреха, сказали подтягиваться! А ты тут цирк-шапито нам устроила! Решила всем носы утереть? Показать, что ты тут круче всех? Да я тебя! Да я тебя…

– Да я… – лепетала Славка, смущенно разводя руками.

Потеряв всякое терпение, Леся оглушительно рявкнула:

– Исполнять, зараза, все, что тебе тут говорят! И ни шагу влево-вправо! Быть ниже травы, тише воды! Поняла?

– Так точно! Все я поняла! – нагнула голову к земле, невнятно пробубнила Шевчук.

– Вот так-то, дуреха, лучше. На исходную! – приказала майор, облегченно вздыхая. – Бегом!

– Есть! – моргнула девчонка нарочито испуганно.

Смеясь с закрытым ртом, Славка поспешно вернулась к своей перекладине, быстро подтянулась раз двадцать и спрыгнула.

– Абитуриент Шевчук – двадцать раз! – доложила Вика.

– Абитуриент Костенко – двенадцать раз! – прокричала громко, не моргнув и глазом, Ника.

– Абитуриент Кошкина – двенадцать раз! – отчеканила Славка чуть позже, преданно ела глазами принимающего зачет.

День для них всех, бесспорно и точно, задался. Давно они так здорово не веселились. Под их веселые смешки и Саше незаметно для всех других прибавили результат до отличной оценки. Сашенька этого не ожидала и готова была расплакаться от чувства благодарности. Вне всяких сомнений, дружба с комбатовскими сестрами и племянницей Зама министра начинала сказываться. Без их деятельной помощи и поддержки через физкультурное сито Саша сама никогда успешно не прошла бы. И пришлось бы ехать ей домой и испить всю горькую чашу вселенского позора до самого дна, поставить на себе жирный крест…

– Спасибо, Славка! – шепнула Саша на ухо Шевчук. – Ты меня сегодня здорово выручила!

– Нема за что! – улыбалась тепло младшая сестренка майора Штерн. – Обращайся, подруга, если чё…

По губам Шпака гуляла затаенная улыбка. Он давно за ними наблюдал и подметил все их проделки, в том числе и на стометровке, где вместо Кристины пробежала одна из близняшек, но ни во что не вмешивался. Заметил он и то, что Кошкиной на перекладине здорово добавили к ее собственному результату, но снова ничего не сказал и не обратил на это внимание принимающих.

Бешеные скачки вокруг стадиона и стометровка дали о себе знать, Саша почувствовала, что в шортах у нее давно все намокло, не помогла особо и навороченная прокладка.

Прихватив с собой вторую пару трусов, Сашенька отправилась в кабинку для летнего душа, разделась, ополоснулась сама, надела на себя свое чистенькое бельишко, принялась застирывать намокшие от проступившей крови трусики и шортики.

– Проще все выкинуть! – раздался позади нее голос Кристины. – Овчинка не стоит выделки! Эту ветошь, Саша, давно пора кинуть в мусорную корзину и забыть про нее! Такую чудную фигурку, как у тебя, следует упаковывать в бельишко иного фасона…

Несколько минут Крис наблюдала за Сашенькой, даже получила эстетическое наслаждение от ее практически идеально сложенной фигуры. Костенко и не сомневалась в том, что при виде Кошкиной многие мужики мгновенно и надолго выпадут в осадок.

– Тебе легко говорить… – вздохнула Саша.

Ей не хотелось заявлять и признаваться в том, что у нее больше нечего надеть, а потому она попросту элементарно не могла взять и воспользоваться вполне дельным советом Крис. За все это хотелось Саше еще раз душевно поблагодарить своих родителей. Схватив в правую руку мыло, слегка нагнувшись вперед, Сашка принялась ожесточенно намыливать шорты.

Костенко шагнула ближе, доверительно зашептала ей на ухо:

– Сашенька, ты только не пойми меня превратно, но у тебя на заднице зияет обалденная прореха! Твои цветочные труселя рискуют не дожить до очередной стирки!

– Ой! Черт! – нащупала Саша пальцами предательски и совсем не вовремя разошедшуюся материю, густо покраснела, в уголках ее глаз проступили отчаянные слезки. – Мамочки!

Затравленно оглядываясь, Кошкина пыталась найти для себя приемлемый выход из создавшегося положения. О чем-то подобном она думала еще дома, когда мать отказалась дать ей денег на покупку нового и приличного нижнего белья. И вот она из-за скупости своих предков угодила в полный кизяк, из которого ей никогда и никак не выбраться. Сейчас она станет посмешищем всего их лагеря, и до конца учебы ей не отмыться от этого чудовищно позорного пятна.