Дарья Кова - Вексель Ватикана

За вкусный ужин, секс дважды в неделю я терплю ее истерики день ото дня. Но чувства у меня раньше к ней были. В животе порхали бабочки, голова кружилась только от одного взгляда на нее. Но та самая любовь изжила себя. Изжила тем, что у нас абсолютно нет взаимопонимания, что у нас разные цели в жизни. И я не в праве ее винить. Мы просто слишком разные люди…

Откинув грустные мысли, я снова погрузился в перевод.

Некоторые символы походили на древний иврит и славянскую буквицу, хотя и немного отличались. Поэтому мне пришла идея использовать их сочетание для поиска значения. И тогда перевод стал иметь хоть какой-то смысл.

«Апокалипсис – смена мерности, критическая масса осознанных душ достигнет предела. Хрустальный посох силы и перчатки власти во главе угла».

Перечитывая перевод, я все никак не мог понять, что это. И верный ли перевод получился.

Смена мерности? Что это вообще? Осознанные души так же непонятны… Какой предел? Посох, перчатки? О чем это речь?

Может все же пообщаться с кем-то из Ватикана? Слушать меня конечно вряд ли станут, но может будет какой-то старый священник, который на исходе лет не пожалеет поделиться информацией.

Я беру свой телефон и звоню своему давнему другу. Он говорил мне когда-то: найдешь лазейку, звони, я помогу.

Трубку Тревор поднимает не сразу.

– Алло?

– Доброго вечера, Тревор! Надеюсь, не слишком поздно? – поглядывая на часы, говорю.

– Оливер? Ты ли это?

– Да, я, – отвечаю, делая паузу.

– Чем обязан? – видимо, Тревор не ожидал, что я когда-то ему позвоню.

Скорее всего, как и я, не особо верил в мой успех. Но не исключал полностью из возможного списка.

– «Апокалипсис – смена мерности, критическая масса осознанных душ достигнет предела. Хрустальный посох силы и перчатки власти во главе угла», – цитирую ему текст, который мне удалось перевести.

– Смена мерности? Измерение? Из третьего в четвертое? – обратил он внимание только на первую фразу.

– Не знаю, может быть…

– Есть теория, что Земля претерпевает изменения и переходит из одной мерности в другую. То есть апокалипсис это не только катастрофа и чудеса перед приходом антихриста, но и смена мерности… Да, логично!

Тревор, большой любитель истории, религиоведения и фантастики уже начал делать какие-то выводы.

– Где нашел этот текст? – он сразу понял, что это вольный перевод с какого-то старинного текста.

– Тора.

– Тора? Разве ее уже не переводили? – усмехается он.

– Переводили, но у меня экземпляр, которому не менее 15 веков.

– Радиоуглеродный анализ?

– Да…

– Ты же знаешь, он дает кривые датировки.

– Другого метода не существует.

– Сравнили с чем-то аналогичным по возрасту?

А на это мне даже нечего было сказать. Я не знаю, как специалисты проводили датировку, с чем сравнивали.

– Оливер? – не дождавшись моего ответа, он начал давить.

А чего я ожидал, что он кинется финансировать мой толком не начатый проект. Он ведь явно догадывается, что экспонат у меня появился не просто так. Я его украл. Да, я иду на такое, но в поисках истины не может быть полумер. Если артефакт у кого-то, кто его не ценит должным образом и не может его разгадать, то зачем он ему? Не лучше ли передать его в руки того, кто сможет разгадать загадку, кто сможет получить ответы, кто понимает ценность экспоната?!

– Я помню, как найденные в Сибири останки одного и того же мамонта были датированы и одиннадцатыми тысячами лет, и пятнадцатыми тысячами, и даже тридцатью тысячами. Это при том, что те самый останки мамонта не разложились, а в желудке у него была свежая трава. Как будто он мгновенно замерз на пастбище. Поэтому я не верю в радиоуглеродный анализ. С тем же успехом ему могло быть и тысячи лет, и сотни, или даже десятки. Давай конкретно. Чего ты от меня хочешь?

– Мне нужны деньги на перемещения и… мне нужен кто-то в Ватикане.

Тревор начал смеяться. Я ожидал этого от него. Многие смеются, хотя он из тех, кто верит в альтернативную версию истории. Слишком много нестыковок, мозолящих глаза, но на них как упоротые не обращают внимания светочи науки.

– Сколько денег нужно?

– Не меньше десяти тысяч евро… – быстро ему отвечаю.

– Где ты находишься?

– В Париже.

– Хорошо, я отправлю. Напиши номер счета или карты. Что касается человека в Ватикане… то тут, знаешь ли, большая трудность. Мало кто готов жертвовать своим местом ради громких сенсаций. Они знают, что все кругом обманываются, но им дела до этого нет. Место-то теплое… Поэтому с человеком в Ватикане тебе придется разобраться самому. Может покажешь свой артефакт кому-то из священников. Посмотришь на его поведение… Может раскроется или сделает ошибку…