Array Виктория Царевская - За Чертой

Герхард сжал руку с мешочком, лежавшим в кармане плаща. Кристаллы отозвались легким импульсом. Он поедет первым, оставив Силви с дочерью в гостинице рядом с Чертой. Если с ним все будет в порядке и защита сработает, он договорится с нужными людьми о сопровождении и вернется за ними. Только эта мысль немного успокаивала.

Их путь шел по проселочной дороге. Карета подскакивала на ухабах, нервируя уставших путников. Они ехали уже шестой день, останавливаясь лишь на ночлег. Было бы проще, будь карета окутана магией от всевозможных трясок и поломок. В таком случае добрались бы с комфортом, но лишний раз рисковать здоровьем Надин было непозволительно. Любое магическое воздействие рядом с ребенком могло закончиться трагедией.

Карета подпрыгнула на очередной кочке, и вместе с этим терпению графа пришел конец.

–Пьфу, ты! Да чтоб тебя, нечистая, демоны драли на чем свет стоит! Эй, там! Останавливай живо! Верхом поеду!– Герхард три раза ударил в стенку кареты.

– Следите за выражениями, милорд! Вы не на попойке у своих друзей. Здесь, в конце концов, юная леди. – Сильвия была больше зла на тряску, из-за которой ее укачивало, чем на несдержанность мужа. В отличие от первой, ко второй она давно привыкла. Да и Над испала, опустив голову ей на колени.

– Именно по причине присутствия юной леди, я бы вам настоятельно рекомендовал перестать упоминать подобные аморальные собрания падших личностей.

–О! Я всегда подозревала, что вы не особо высокого мнения о тех людях, которых зовете друзьями. Передам им это при первой же возможности.

Улыбка и задорный взгляд на лице жены сгладили отвратительное настроение.

–Дорогая, любые ваши угрозы, даже приведенные в исполнение, не заставят меня ни минуты пробыть в этом трясущемся недоразумении.

Поцеловав жену в щеку и погладив дочь по белокурой головке, граф вышел из кареты.

– Езда верхом пойдет ему на пользу, мам а, и он перестанет сквернословить.

–Надин, негодница! Ты, что же, не спала?! За актерскую игру высший балл, а за притворство никакого сладкого до завтрашнего вечера. –Строгость давалась Сильвии с трудом.

– Вы же это не серьезно, мам а? – Лицо Над иприобрело выражение истинного изумления, которое секундой позже перешло в печаль, а затем в радость.

– Я бы тоже хотела проехаться верхом. Можно? – Она подняла глаза полные надежды.

– Нет, дорогая. Ты же знаешь, что еще недостаточно здорова. Прошло всего две недели. Целитель сказал: "Никаких физических нагрузок в течение месяца".

–Но, мам а, я чувствую себя намного лучше, ты же видишь. Прогулки же Ингрем не запрещал.

– Мистер Ингрем…сколько раз я тебе говорила. Мистер Ингрем …

–Да помню я. Мистер Инрем – очень уважаемый человек и целитель. К тому же, намного старше меня. Называть его Ингремом просто неприемлемо. Это верх дурного тона и отсутствие воспитания. Кажется все. Ничего не забыла?– Надин закатила глаза, разочарованно выдохнув.

– Прекрасно, что ты все помнишь. Осталось лишь научиться применять свои знания на практике.– Сильви поцеловала дочь в лоб.

– Между прочим, он не против того, как я его называю.– Добавила девочка, отворачиваясь к окну. Графиня знала, что Ингрем не против такого обращения, но…

– Воспитание не позволяет ему сделать тебя замечание, Надин.

Этому ребенку все делали поблажки. Закрывали глаза на все ее шалости. Только Сильвия старалась хоть как-то сдерживать дочь. Сама она была воспитана в строгости и считала, что пробелы в воспитании ни к чему хорошему не приведут. Особенно молодую девушку. Особенно такую своенравную. Она проводила беседы с мужем, прося, а иногда даже требуя проявить больше строгости к Надин, ведь она слушает его больше, чем ее. Но супруг, каждый раз заверяя ее в том, что обязательно постарается повлиять на несдержанность ребенка, в ответственный момент сдавался при виде милого личика с глазами полными раскаяния. Так что, Сильвии приходилось направлять дочь на путь истинны в одиночку.

К вечеру карета, а за ней и обоз с вещами, прибыли к последней остановке перед пересечением Черты. Граф с семейством были встречены тучной женщиной в потрепанном переднике и чепце. Хозяйка небольшой гостиницы, несмотря на свой неопрятный вид, оказалась женщиной доброй. Доброй то ли по природе, то ли по соображениям хорошо заработать на дорогих, в прямом смысле, гостях. Быстро распорядившись о лучших комнатах и ужине, она, получив достаточно монет за свою расторопность, убежала на кухню.