Нелли Горицвет - Никто не избегнет блаженства. Часть вторая

Больше вопросов у студентов не оказалось, и, выдержав паузу, афроамериканский профессор сказал:

– А теперь, я думаю, стоит поблагодарить доктора наук!

Аудитория взорвалась бурными аплодисментами. Когда овации стихли, слово вновь взяла белокурая дама в шали:

– Большое вам спасибо, Многорад Многорадович. Должна признаться, ваш взгляд на духовные ценности стал для меня настоящим откровением: с одной стороны, вы говорите о важной воспитательной роли церкви, а с другой – выступаете за атеизм и – вот те на – за возрождение языческих обрядов! Еще лет двадцать назад ваши воззрения в России сочли бы крамольными – да вам бы просто не позволили читать такое при молодежи и студентах! И книги бы ваши критиковались вдоль да поперек. Но сейчас все меняется. К примеру, поселившиеся на севере диаспоры исландцев и датчан требуют все новые и новые земли для проведения культовых языческих обрядов, оттого что наши русские съезжаются туда четыре раза в год. И надо признать: мы не можем этому противиться, поскольку вся реальная власть на пригодной к жизни земле отныне принадлежит Международному суду по правам человека! Мы вынуждены терпеть любую ересь. Впрочем, справедливости ради стоит заметить, ваш примиренческий подход к идеологии значительно упрощает трения между людьми разных культур и снижает общий уровень религиозной розни. У вас весьма удобная и выгодная точка зрения, Многорад Многорадович, – в последних словах слышался сарказм, что означало: «Я ничего не могу поделать, дабы воспрепятствовать распространению ваших идей. Правящая либеральная сила все равно будет на вашей стороне», – хотя, пожалуй, с негативом в отношении ислама я все-таки не соглашусь – но это уже отдельный момент дискуссии. А вот сугубо научное изучение славянских традиций, поиск своих корней – тут мы обеими руками за, ибо родное всегда было для нас интересной темой. Главное, не дать всем этим неоязыческим новомодным веяниям выйти из-под контроля. Понимаете, я имею в виду общины, которые собираются неизвестно где, и все такое. Мы должны всех их зарегистрировать, и всюду назначить руководителями своих людей!

Но самым непонятным, или вернее, непривычным для себя, я считаю то, что вы, отрицая идею самого Создателя, веруете в вербальное воздействие на человека молитв, проклятий и даже сглаза. Да вдобавок утверждаете, будто всеми этими славословиями движет одна и та же сила – не Бог, но сам Человек! Просто в голове не укладывается… А эгрегоры, подумать только – физический инструмент его волеизъявления!.. Хм, любопытно, и опасно. Весьма опасно давать людям такое знание – это же мощнейшее оружие! Хотя немного смахивает на суеверие и лженауку, но… как знать, как знать!.. Ангелы, вот что меня интересует! Ангелы для вас – это физические или парафизические тела?..

– Не совсем так, я бы сказал. Они…

– О, простите, доктор, что перебиваю, но, кажется, у молодежи еще появились вопросы! – крикнула ведущая в зал, не дав жрецу Многораду ответить.

После ее краткого резюме народ, словно очнулся. Поднялся лес рук, послышался шум, люди завертелись.

– Да, слишком уж много нашлось энтузиастов поспорить, – пробежалась по залу глазами белокурая дама, – тогда мы поступим вот как. Сейчас я объявляю двадцатиминутный перерыв – на третьем этаже работает буфет. А затем перейдем ко второй части, специально для желающих остаться, если таковые найдутся. Это время мы посвятим ответам на вопросы, то есть своеобразной защите доклада. Тогда господин Перловый сможет уделить внимание всем вопрошающим – и студентам, и преподавателям.

Нам с мамой, Наташей и Ростяной такое предложение пришлось очень кстати, поскольку было уже восемь тридцать вечера. Все-таки основная философская концепция жреца Многорада была нами изучена задолго до выступления, и потому мы решили воспользоваться антрактом, дабы уйти. В конце концов, если у кого-либо из нас со временем вызреет сложный теологический вопрос, то наш ученый друг всегда сумеет найти время для персональной беседы с каждым индивидуально.

Я заметила, что Алексей Фолерантов с Лорой, Порфирий Печерский и Себастьян Хартманн тоже поднялись с кресел.

В библиотеке остались только князь Кудеяр с сыновьями, братья Ростяны и Добрыня Меченосец.

Час спустя я, Ростяна и Наташа сидели на бревнах у черного входа в дом, чистя крупную картошку в чугунный котел – чтобы на всех хватило. Раз уж мы не выдержали трехчасового сидения в лекционном зале и решили размять ноги, то героически оставшимся полагается роскошный ужин – это послужит своеобразным оправданием для нас, смотавшихся. Вокруг фонаря, висящего над дверью, вились ночные бабочки и комары. Полная луна золотила морскую рябь, и дрожащее марево блесток слабо пробивалось сквозь пышную крону деревьев. В ноябрьском темном небе уже вовсю светились Скорпион, Весы, Большой и Малый псы, Овен, Телец. Стрекотала цикада, пели птицы, шумело море. В окне маячила фигура мамы, громко шкворчало сало на сковороде.