Марат Гайнанов - Отряд

– Это моя вина, не подумал. Сходи! – попросил я.

Он коротко кивнул и тут же пошёл собираться. Приближалась ночь, но темнота Разведчику никогда не была помехой.

– Могила готова! – донеслось из сгустившихся сумерек.

После этого были похороны. Я настоял, чтобы их сделали сегодня, нечего откладывать и тратить на это целое завтра. Место для могилы указал подальше от дома и двора, но всё-таки недалеко. И вот мы стояли над чёрной прохладной ямой, а неподвижное тело Бро, вытянутое в струнку, лежало рядом. Бледное лицо убитого с закрытыми глазами было обращено к быстро темнеющему небу. Поп – Пётр, проповедник земной христианской религии, читал молитву. Я слушал её в первый раз и не понимал слов. Что-то про царствие божие. Ребята стояли, опустив головы, и время от времени крестились. Это я тоже видел в первый раз. Док выглядела плохо, вся напряглась и готова была заплакать, но зачем-то сдерживалась. Вокруг горели факелы, и по спине у меня бегали мурашки. Могила пугала своим невидимым дном. Небольшой холмик камней и земли, возвышавшийся рядом, навевал мрачные мысли. На душе отчего-то скребли кошки. «Может, так и надо хоронить людей? – подумал я, чтобы всё напоминало, что смерть человека – это страшная вещь».

Но Поп говорил что-то про вечную жизнь и о том, что солдаты, павшие на поле брани за родину, попадут в рай. Эти слова вроде как должны были успокаивать, но я почему-то думал о тех двух десятках убитых крестьян, которых мы оставили в лесу и на дороге. И о том, что они тоже попадут в рай, ведь они тоже полегли за родину. Интересно, как они с Бро там встретятся? Ерунда какая-то. Пожалуй, мне ближе позиция лесных людей, которые считали, что на войне все демоны.

«Спи спокойно, дорогой друг!» – были последние слова Попа, после чего тело Бро опустили в могилу, и каждый из бойцов бросил в неё горсть земли. Я тоже подошёл и бросил. Потом могилу закопали и водрузили над ней крест. Как раз взошла одна из лун, и я почувствовал, что теперь буду с робостью оглядываться на эти две скрещённые палки. Особенно по ночам.

Затем были поминки. Мне показалось, что в воздухе слегка запахло алкоголем, но разбираться я не стал. Никто пьянку не устраивал, и, что у кого в кружке, было не интересно. Сам я не пью, не люблю, да мне и не предложили. Ребята сидели вокруг костра и вспоминали, каким был Бро.

Оказывается, у него была мечта – запустить воздушный шар. Он его уже два раза склеивал, собирал корзины и устанавливал горелки. Но перед самым запуском шары таинственным образом исчезали по ночам. Ребята были уверены, что их воровали власти, хотя открыто полёты не запрещали. Во время этих слов некоторые парни посматривали в мою сторону. Почему для меня оставалось загадкой. Как и то, зачем властям надо было красть шары. Ребята этого тоже не знали, хотя и высказывали разные предположения. Одно из них заключалось в том, что если непригодные научатся летать, то смогут разведать местность, составить карту и однажды улететь через границу Белого города. Я подумал, что идея и в самом деле хорошая.

Но главным для меня в тот вечер стало то, что смерть товарища не лишила бойцов решимости продолжать учиться военному делу. Наоборот, они пообещали друг другу и Бро, что доведут начатое дело до конца. Это мне нравилось. «Сражаться до победы, чтобы смерть товарища не была напрасной!» – звучало достойно.

Разведчик пришёл под утро. Я почувствовал его приближение и вышел навстречу.

– Всё тихо, – рассказал он, . – раненые ушли, мёртвые остались. Других солдат нет, можно идти к лесным.

Несмотря на хорошие новости, лицо Разведчика оставалось озабоченным.

– Что случилось? – поинтересовался я.

Мой учитель задумался, будто не знал, говорить мне или нет. Очень странно для него.

– Слишком быстро они могилу выкопали, – наконец сказал он мне.

Я не понял, что он имел в виду и наставник пояснил:

– Так копать надо уметь. Навык должен быть, а у них он откуда? – Разведчик посмотрел на меня вопросительно. – Я учил их недавно вести скрытое наблюдение, маскироваться, прятаться. Думал, придётся долго объяснять, а они так быстро схватили науку, что даже удивили. Причём все.

– И что? – насторожился я.

– Чем они там в городе занимались? – спросил он.

– Ну, давай загляни к ним в мысли. Ради такого дела можно.

Вообще, я считал это несправедливым, но пригодные могли, когда хотели, подсмотреть мысли непригодных.

– Уже, – признался учитель, – но у них стоят блоки на целые темы. Не взломать. Но можно снова попробовать, особенно во сне.