Андрей Умин - Атлант поверженный

Карие глаза молодого человека были сужены, а брови напряжены, как при решении сложной задачи. Он всегда пытался вникнуть в суть вещей, которыми занимался, будь то учеба, хобби или саморазвитие. Не потому, что хотел быть отличником с красным дипломом, а просто из интереса. Будучи по натуре любознательным, он с самого детства задавал вопросы, на которые не находилось ответов, поэтому чувствовал себя не в своей тарелке, полагая, что окружающий мир хранит в себе какие-то тайны. Он сидел в комнате, смотря познавательную передачу, и пытался разобраться в устройстве вселенной – не самое популярное занятие среди его однокурсников, но от того не менее захватывающее.

Понять то, чего целиком и полностью не понимает вообще никто на этом свете, было задачей сложной, невыполнимой. Но именно эта тема диплома досталась ему в университете – «Причины и последствия Великого разлома. Разбор вариантов событий», эти слова были также написаны фломастером на обложке толстой девяностостраничной тетради. Парень прикрыл ее, заложив пальцем, чтобы не потерять страницу, посмотрел на название, глубоко вздохнул и открыл снова. Если даже прославленные эксперты теряются в догадках о произошедшем, куда уж ему, простому студенту из рабочего района. Но надежда умирает последней – вдруг он окажется первооткрывателем? Великим историком или автором Теории всего? Стоит лишь докопаться до истины. Отвлекаясь на мысли, постоянно гуляющие в голове, он не забывал записывать за профессором.

– У меня необычная теория, и все, читавшие мою книгу, знакомы с нею, но я, разумеется, перескажу ее нашей почтенной аудитории, – ответил левый эксперт из красного угла на предложение ведущего высказаться по существу. – Я считаю, что древние люди, достигнувшие определенного уровня развития, некоей технологической сингулярности, построили космические корабли и улетели в космос. Более подробно об этом можно прочитать в моей новой книге «Великий разлом. Не катастрофа, а вознесение»…

– Простите, я же просил без рекламы! – вмешался ведущий, но их обоих почти сразу перебил правый эксперт.

– Господи, какой же это бред! – вспылил он в своем синем углу, обращаясь к собеседнику, но не глядя ему в лицо, а рыская глазами по залу в поисках камеры с красным огоньком, которая в данный момент снимала его. – Как же они могли улететь, любезнейший! Да вы только послушайте его! Вы представляете, какие расстояния там в космосе? Они бы состарились и погибли, не успело бы Солнце пройти и сотую часть своего круга! Самое худшее, что может произойти с человеком, – это полет на десять тысяч километров, прямо на смерть, прямо в ад!

Здесь правый эксперт подавился слюной, что дало его оппоненту возможность отбиться от нападок.

– Да вы поймите, коллега, – пытался найти слова обескураженный профессор, – до Великого разлома вполне могли действовать совершенно другие законы физики. Люди, например, могли не стареть от пройденного расстояния как сейчас, их жизни могли измеряться не пройденными километрами, а чем-то фантастическим, типа «времени».

Последнее слово не попало в эфир из-за отключившегося микрофона.

Парень разделил страницу конспекта на столбцы «За» и «Против», пытаясь зафиксировать все высказанные факты. Видеомагнитофона, позволившего бы записывать передачу, в их семье не было, поэтому пропустить что-то мимо ушей или забыть молодой студент позволить себе не мог. Снова началась реклама огромных цветных телевизоров, прекрасной и сочной картинкой которых не удалось насладиться из-за постоянных помех на экране. Парень воспользовался пультом, чтобы сделать тише, и положил его обратно на край стола. Из коридора послышался звук захлопнувшейся двери и голос матери:

– Платон, я дома. Отец тоже скоро вернется.

– Понял, мам, – громко сказал парень.

– Постарайся сильно не шуметь, ты же знаешь, какой он бывает нервный после работы.

– Да, мам, хорошо! – крикнул Платон и сделал телевизор чуть громче, когда продолжилось телешоу.

Щурясь от яркого солнечного отражения из серванта, он наклонился немного в сторону, чтобы лучше видеть экран. Рука теперь оказалась неестественно выгнута, но продолжала делать пометки в тетради, окруженной со всех сторон брызгами молока. Не обращая внимания на неудобство своего положения, не пытаясь сесть поудобнее, Платон старался почерпнуть как можно больше информации до прихода отца.

После заготовленных продолжительных аплодисментов, предназначенных популярному ведущему, камера сфокусировалась на его лице с белоснежной улыбкой. Мужчина, снисходительно позволяя закончиться ликованию восторгающейся им публики, которое сам же и срежиссировал, провел рукой по черным, блестящим в свете софитов волосам, уложенным с пробором на бок щедрой порцией лака. Волосы под его пальцами даже не шелохнулись. Наконец, когда запланированная пауза для демонстрации его подтянутой кожи лица закончилась, он взял слово:

Читать дальше