Алёна Бессонова - Когда время судья и палач. Психологическая драма с криминальным событием

– Как генерал?.. Ничего?

Старшина промолчал. Шейнин вздохнул и затянул ремень потуже.

– Злой, что ли, генерал? – тронул он за плечо шофера.

– А вот сейчас увидишь, – ответил тот и остановил машину против командного пункта.

Из-за угла КП вышел генерал. Шейнин до того растерялся, что так и остался сидеть в машине. Генерал поглядел, сдвинув брови, потом приложил руку к шлему и доложил:

– Товарищ курсант, эскадрилья проводит учебно-тренировочные полеты. Происшествий нет. Доложил генерал-лейтенант Смирнов!

Шейнин вскочил, багровый румянец облил щеки.

– Товарищ генерал! Курсант Шейнин прибыл по вашему приказанию!

– Разгильдяй, а не курсант!.. Марш в самолет! Сачок! Посмотрю, каков ты в воздухе.

Выскочив из машины сержант бежал со всех ног к штурмавику и боялся оглянутся…

…Самолет носился над приволжскими степями сорок минут. Резкими и неожиданными были его воздушные пируэты.. Из пикирования – в боевой разворот. Из боевого разворота – в вираж. Крутые и энергичные «восьмерки». При больших перегрузках широкое лицо генерала наливалось кровью, отяжелевшие веки прикрывали задорные глаза, а голос прорывался сквозь гул мотора.

– Хорошо! Кто научил тебя делать недозволенные фигуры? Ты и в воздухе разгильдяй! Ну ладно, давай еще разок, это неплохой финт для воздушного боя. Да не так! Давай покажу… Вот сейчас правильно! Выйдет из тебя штурмовик. Молодец! Набирай высоту. А теперь в «штопор»! Не можешь, боишься? – Генерал хватался за управление. – Что, не нравится? Этого не умеешь? То-то!.. Научишься падать сейчас – не упадешь в бою…

Шейнин; окрыленный похвалами генерала, отлично посадил самолет. Отпуская курсанта, Смирнов сказал:

– Неплохо. И откуда» в таком «чижике» сила? Беру к себе! Но если чуть что… смотри! А как у тебя дела? – обратился он к своему заместителю.

– В дивизию отобрал восемь человек. «Отлично» заслужил только один курсант Тугов, – сдержанно ответил подполковник Лавров.

А сержант Шейнин позже рассказывал всем, что генерал сразу присвоил ему звание «Сачок», что означает, если расшифровать: советский авиационный человек особого качества.

В радиоцентре Саратовского управления НКВД боевая тревога. Поднял ее дежурный радист третьего поста. Контролируя свой поддиапазон, он наткнулся на незапланированную передачу. Почти сплошным потоком лилась из динамика морзянка. Радист схватился за карандаш, но потом со злостью бросил его и нажал кнопку магнитофона.

Световой сигнал тревоги: заплясал на электротабло дежурных пеленгаторов, и через несколько секунд начали медленно вращаться круглые антенны направленного действия.

На настольном пульте полковника Старикова тоже засветилась красная надпись: «Работает Неизвестная радиостанция!»

Стариков вышел из кабинета, неторопливо спустился с третьего этажа, прошел через двор и в радиооператорской выслушал рапорт командира связи.

– Неизвестный радист дал триста знаков в минуту. Принять смогли только на магнитофон. Пеленги получились неустойчивые и размытые. В зону размыва попали здание сельхозинститута и военный аэродром авиашколы. Сближение оказалось невозможным из-за короткого времени радиосеанса. Даже не успели завести автомашины! Цифровой текст радиограммы принят почти полностью, он сейчас у дешифровщиков. Во время сеанса неизвестного радиста в сельхозинституте шли занятия, а на аэродроме авиашколы производились полеты штурмовиков ИЛ-2. Доложил…

– Вольно! – прервал офицера Стариков. – Что еще можете добавить?

– Есть странности, товарищ полковник. Во-первых, скорость передачи. Даже знаменитый Кренкель не способен на такой радиогалоп! Работал феномен! В «нашей зоне таких радистов нет!

– Как видите, есть, дорогой товарищ.

Офицер немного смутился от вольного обращения начальника, но продолжил рассказ о своих наблюдениях. Он сообщил, что передача велась на радиоволнах, не обеспечивающих дальность. Обычно на этих частотах не работают ключом, а ведут передачи голосом. Необычная скорость передачи оказалась неожиданной для радиста, поэтому он и запоздал с приемом радиограммы. Офицер обратил внимание полковника, что месяц назад они бы не смогли контролировать такую передачу – не было новых ультракоротковолновых пеленгаторов.

К концу дня начальник дешифровальной группы доложил полковнику Старикову о затруднениях криптографов в расшифровке перехваченной радиограммы. Они считали: ключом к цифровому шифру является какой-то текст прозаического или стихотворного произведения, поэтому предстоит трудная и длительная работа…