СветЛана Павлова - Принцесса-рыцарь – 4 - Сила и власть

– Не бойся, – чуть улыбнулась она. – Если бы я хотела тебя убить, то не раскрыла свою истинную ипостась. Мне нужна твоя помощь. Меня зовут Гвира.

Рутенос пребывал в сомнениях. Таких гостей ещё не видывала его кузница. Но в чём-то она была права. Зачем называть себя и тем самым спугнуть свою жертву?..

– И зачем ты понадобилась царю? – спросил он, мельком глянув на неё.

– Он решил сделать из меня рабыню и выведать тайну древнего клада, – Гвира чуть улыбнулась, не сводя с него глаз. – Но я выдаю секреты и одариваю лишь тех, кто этого заслуживает.

– А если они вновь придут сюда? – сомнительно спросил он.

– Не придут, – гиана чуть улыбнулась. – Я буду помогать тебе. Стирать, готовить, шить. Я умею красиво вышивать. Ты останешься доволен.

Такое положение вещей Рутеносу не очень-то нравилось.

– Тебе стоит уйти подальше, обратно в лес, – предложил он.

– Царь знает, где моя пещера. Он будет поджидать меня там. Здесь меня искать никто не будет. А если я замечу кого на дороге, ты спрячешь меня в подвал. Я давно присматривала за тобой. Твой талант от богов.

Льстивые речи тоже входили в обаяние лесной ведьмы. Но на кузнеца они не подействовали. Его лишь волновало, почему она выбрала именно его дом.

– Хорошо, оставайся, – наконец решил он и вздохнул. – Я буду в кузнице.

Девушка кивнула, продолжая доедать еду. Рутенос вышел из дома, направившись в другую её часть, что служила кузницей. Вскоре застучал молот.

День клонился к закату. В кузницу вошла гиана. На ней было красивое, расшитое необычными узорами платье. Её волосы были собраны в косицу и спускались по правому плечу. В руке она держала полотенце и небольшую чашу с водой.

Рутенос чуть опешил. Она выглядела ещё прекраснее. Он отложил в сторону молот, взял щипцами железную заготовку будущего меча и сунул в раскалённые угли.

– Я принесла тебе воды, – проговорила Гвира.

– Спасибо, – он отложил щипцы. – Умираю от жажды.

Гвира протянула ему влажное полотенце. Рутенос вытер лицо и руки. Невольно он вспомнил, что так всегда делала Ализа – приносила влажное полотенце и вытирала им его раскрасневшееся от жара горна лицо. У него внутри всё сжалось. Он до сих пор не мог смириться с тем, что кто-то может заменить её.

Гиана подала ему чашу с водой. Рутенос с жадностью тут же опустошил её.

– Она была такая же красивая, как я? – спросила гиана.

– Да, – с гордой грустью ответил кузнец, смотря за окно на уходящее солнце.

Ещё несколько секунд, и дневное светило скроется из вида. Воспоминания вновь заволокли его разум.

Солнце скрылось за горизонтом.

– Вы, люди, странные. Любите то, чего нет. Желаете того, что невозможно получить.

Рутенос обернулся и застыл на месте. Он даже не заметил, как глиняная чаша выпала из его руки и разбилась. Перед ним стояла Ализа. По его телу прошёл холодный пот.

– Нет… – едва шевеля губами, проговорил он, сделав пару шагов назад. – Это не ты. Убирайся отсюда.

– Что ты, это я, – говорила Ализа голосом гианы. – Ты звал меня, и вот я здесь.

– Этого не может быть. Ты – мертва, – отрицал он.

– Нет, – гиана подошла к нему и дотронулась до его руки. – Это я. Обними меня, – она прижалась к нему.

Рутенос понимал, что сжимает в объятиях давно умершего человека, но он не мог её не обнять, даже если это был последний миг его жизни. Он обхватил ладонями лицо жены, смотря в до боли любимые черты лица.

– Ализа… – прошептал он. – Почему ты оставила меня?

– Что ты, я всегда была и буду рядом с тобой.

– Я тебя люблю, – он прикоснулся губами к её губам.

Вдруг всё завертелось, словно в водовороте или вихре. Мимо него пролетали стол, горн, мечи, ножи, молоты, наковальня. Все это постепенно рассыпалось, превращаясь в пыль. Лишь только лицо любимой жены улыбчиво продолжало смотреть на него, а в голове звучала красивая чарующая песня:

Первое, что долетело до ушей и сознания Рутеноса – это крик петуха. Он открыл глаза, удивлённо смотря в потолок спальной комнаты. Он лежал на лавке, пытаясь вспомнить, что произошло, но ничего конкретного в голову не приходило. Последнее, что он помнил – как вчера стоял у окна в кузнице перед закатом. Всё остальное было напрочь стёрто из памяти.