АЕ - Плут, или Жизнеописание господина Плутнева

Как нынче шлюхи новомодные папиков богатых таскают с собой сук в сумочках, так Газон держал пацанов на коротком поводке, требуя к себе в «Фаэтон». Нам, малолеткам, отметиться в кабаке козырном круть, еще и при Газоне, но слухи про укромные номера, где басили пацаны не только хабалдам мохнатки кудрявили, но и фраеров кончали Твиксы с Кривым, как в задницу булатом кололи, так что мы сидели на мягких стульях, как на углях горячих.

В один день в июле 1996-го Коля Твикс поманил меня пальцем. Мы с Толстым и Паяльником как верные жёны засеменили к нему.

– Что жопы отклеили? Валите. А ты со мной.

По длинному коридору с закрытыми дверями, освещённому жёлтым светом, матовыми пятнами блестевшим с коричневого линолеума и крашеных зелёных стен, мы шли в глубину «Фаэтона». Здесь я никогда не был. Любопытство свербило в юной заднице, но и страх, как бы чего не вышло. Запхают в конуру и поминай как звали. Твиксам человека уделать, что опростаться.

Коля Твикс отпер дверь:

– Заходи.

Анус резко сморщился, но я не подал виду. Краем глаза сёк, ожидая, что он отоварит меня.

Пол в комнате заставили картонные коробки, между которыми шла лабиринтом тропа. Твикс поднял пухлый чёрный пакет с меня ростом, мне указал:

– Пять коробок возьми и давай за мной.

Коробки вроде были не тяжелые, но я узопрел, пока допёр до девятки и уложил в багажник.

Твикс протянул ключ с брелоком на цепочке в виде вырезанной из моржового клыка голой бабы с длинными волосами, которая стоит в корыте, правой рукой прикрыв сиськи, а левой павильон. Я еще не верил своему счастью, но Коля сказал:

– Подвезешь, теперь твой агрегат.

– Да, да, да! – я толкал голосом «да» всё выше, будто челен пихал всё глубже, приближаясь к кайфу оргазма.

Он посмотрел на меня и ухмыльнулся. Я не знал, что Твиксы умеют улыбаться! Но тогда и это не торкнуло! Счастье пробило! Кажется, никогда я так не был внезапно счастлив. Я распахнул дверь чёрной, с наглухо тонированными стёклами девятки. Кресла были обтянуты чёрным кожзамом, руль в кожаной оплётке, блестела серебристой пластмассой автомагнитола JVC, а приборы были не как у всех – чёрные, а белые, с красными стрелками! Я сел в кресло, боясь коснуться неаккуратно руля, шарика рукоятки коробки передач в кожаном шлеме, как Галчонка в первом сексе.

– Погнали уже?

Твикс махнул веткой на чёрную бэху. Козырная тачка! Но даже если у него космолёт, мне пофиг. Я на колёсах, на тонированной девятке, салон в коже!

Мы помчали за город. Я вёл как в тумане и толком не умея и стремаясь попортить. Коля достал мобилу. Так близко я видел её впервые и не мог не смотреть, как питок в завязке на водяру.

Вежливым голосом, перекованным из чугуна в серебро, Твикс защебетал:

– Валентина Ивановна, я еду, через минут десять буду.

Он зло взглянул на меня, но я и не подумал ничего сказать.

Мы подъехали к воротам, которые тут же раскрылись, отчего понял, что Твикса здесь знали. Мы лихо зарулили прям к каменным ступеням жёлтого дворянского особняка, ведущим к обшарпанным колоннам.

Тощая как палка тётка в белом халате, с жёлтой гривой волос, как одуванчик на тонком стебле, протянула две руки:

– Здравствуйте, Николай Иванович.

Меня уже ничто не могло удивить.

Мы затащили коробки и мешок в кабинет с надписью «Директор».

– Пройдёте к подопечным?

В свежевыкрашенном спортзале варежка моя распахнулась, как междуножие на челен; Механик и Тренер отжимались с пятью подростками от пола. Ещё один пацан, сухой и накаченный, босой, в одних чёрных трусах молотил козырными красными, как юшка, перчатками, баскую жёлтую грушу, подвешенную к потолку. Тренер отправил пацанов бегать по кругу, подошёл к Твиксу. Они что-то перетёрли, Коля сказал директрисе тем же голоском с серебряным колокольчиком:

– Новенькие к вам поступили?

– Пройдёмте, Николай Иванович.

В комнате с детскими стульчиками и столиками, расписанными по чёрному лаку зелёными листами да гроздьями рябины, сидели три шкета в шортах, два совсем малолетки, третий лет четырнадцати. Они обернулись на нас. Два остались сидеть, а старший как увидел Твикса, метнулся в угол и усох, урыв башку в голых красных коленках и закрыв ладонями бритый затылок.

– Виталик тихий мальчик, но как увидит любого высокого мужчину, так забивается в угол. Но не кричит.

Твикс любезничал с директрисой. Я смотрел на Виталика, который из-за решётки пальцев зыркал то на Твикса, то на меня, шморгая носом. Всплыло, как я лазил в интернат для дебилов, малая казалась сестрёнкой, и как-то жалко стало этого Виталика!!! в коротких шортиках, увечье ничтожное в сравнении со мной, при тачке, стволе и невесте.