Робин Каэри - Купидон на вишне. Большой переполох в Лувре

Вежливо поклонившись на прощание, Луи-Виктор поспешил к парадному вестибюлю дворца. Уже на ходу он свистнул своего камердинера, который, кроме того, что охранял перевязь со шпагой, шляпу и подбитый мехом плащ молодого графа, успел скоротать время и за игрой в кости с гвардейцами, которые несли караул на лестнице главного вестибюля.

Дорога из Лувра в Тюильри не заняла много времени, так как желание поскорее справиться с возложенной на него миссией подгоняло молодого человека, заставляя его почти бежать по заледеневшей мостовой широкого внутреннего двора Лувра.

Едва перейдя на садовую дорожку, он споткнулся о камешек и чуть не полетел кубарем, с громким шумом пропахав мёрзлый гравий каблуками сапог.

Спасаясь от мороза и пронизывавшего до костей ледяного ветра, де Вивонн на бегу влетел в пустынный вестибюль дворца Тюильри. Царившая там тишина и гулкое эхо его собственных шагов были подозрительны сами по себе, но ещё больше настораживал тот факт, что стоявшие у входа гвардейцы не остановили его. Они не обратили на де Вивонна никакого внимания, замерев на своём посту, словно окаменевшие статуи в заколдованном замке. И кроме них, Луи-Виктор ни единой души не встретил на всём пути через галерею, целую анфиладу залов и даже у лестницы, ведущей к парадным покоям, расположенным на втором этаже.

Лишь наверху он заметил двух девиц в скромных платьях, но те тотчас же испуганно упорхнули с глаз долой через одну из боковых дверей для прислуги. И только в последнем зале, бывшей парадной приёмной Тюильри, он застал лакея. Тот оглянулся с безразличным выражением лица, всего лишь мельком посмотрел на вошедшего молодого человека и тут же отвернулся, будто и вовсе не заметил его прихода, продолжив полировать тряпицей из бархата позолоченные ручки дверей, ведших в смежные покои.

– К её величеству! Сейчас же! – выкрикнул граф, пройдя через весь зал к дверям, из-за которых доносились мелодичные звуки музыкального дуэта арфы и лютни.

Удивлённый скорее тем, что одетый в дорогой меховой плащ и щегольскую шляпу с богатым плюмажем молодой дворянин снизошёл до того, чтобы докладывать о себе, лакей отстранился от дверей. Заметив нетерпение на лице прибывшего, он надавил на дверную ручку, которую только что начищал, и распахнул одну створку дверей, чтобы пропустить нежданного гостя к королеве.

Де Вивонн, весь раскрасневшийся после пробежки на морозе, оказался на пороге просторного зала, в котором царили свет и даже уют. Всё было ярко освещено огнями нескольких десятков свечей, горевших в настенных канделябрах и в чаше огромной люстры, висевшей под высоким расписным плафоном. Помешкав с минуту или две в ожидании, когда его пригласят войти, граф нерешительными шагами пересёк зал до середины.

Остановившись, он почувствовал, как у него загорелись лоб и щёки от волны горячего воздуха, дохнувшей из зева огромного камина, который занимал центральную часть противоположной стены. С громким гудением и треском в нём горели несколько больших поленьев, сложенных пирамидой. Потянув за концы шейного платка, Луи-Виктор расслабил узел, а затем и вовсе распустил аккуратно завязанные в бант шнуры на воротнике плаща. Уж лучше предстать перед королевой Англии похожим на дерзкого шалопая, пренебрегшего своим внешним видом, нежели на страдальца, вспотевшего от жары и замученного духотой.

Порывистым движением он сорвал с головы шляпу и прижал её к груди, сделал ещё два шага вперёд, после чего склонился в почтительном поклоне перед спинкой высокого кресла, которое стояло развёрнутым в сторону камина.

– Подойдите ближе, сударь! – приказала королева и только тогда обернулась в его сторону.

Это была женщина лет сорока с лишним с очень бледным, но красивым лицом, на котором выделялись глубокие бороздки скорбных морщинок возле губ и в уголках выразительных чёрных глаз. Она была одета в чёрное платье с высоким воротником, наглухо застёгнутым под самым подбородком, а её роскошные блестящие волосы, стянутые в тугие кольца по бокам, венчал плат из чёрного кружева. Властным жестом Генриетта-Мария приказала де Вивонну приблизиться, но сама вновь отвернулась к камину. Опершись щекой на руку, она продолжила слушать мелодию лютни, на которой играла девочка лет восьми.

Звукам этой музыки, словно эхо, вторило пение арфы, на которой играла молодая особа, одетая, как и королева, в строгое чёрное платье с высоким воротником, и с такой же, как у королевы, причёской, только без вдовьего чёрного плата.