Ксения Болотина - Танец с огнем

– Мой папа, я просто пытался защитить, ― со слезами в голосе произнес малыш. ― Вы, правда, не причините нам вреда?

– Почему ты думаешь, что я причиню тебе вред? ― я потихоньку стала возвращаться обратно.

– Никто не любит демонов, ― опустил он плечи. ― И всегда пытаются убить, особенно моего отца.

– Не переживай, я хочу всего лишь помочь, ― я присела рядом с распростертым телом. ― Как тебя зовут?

– Вером.

– Ну Вером, рассказывай, что случилось, ― щелкнула я пальцами, вызывая светляков.

Мужчина был просто огромен, совсем как Макер. Темные волосы, как и у малыша. Они вообще были очень похожи. Следов ран нигде не наблюдалось. Что с ним случилось?

– Папа сказал, что здесь становится слишком опасно, и нам надо к магическому заслону. Мы ехали много дней, а потом он упал, так же как мама, и не хочет вставать.

Вером рассказывал, а по его пухлым щечкам катились крупные слезы, отдаваясь болью в моем сердце.

– А где твоя мама?

– Папа спрятал ее дома, сказал, что вернется за ней сразу, как только увезет меня отсюда.

– А папа у нас кто? ― посмотрела я в самые синие глаза, которые когда-либо видела.

– Мой папа ― самый сильный демон! ― с гордостью надув грудь, произнес малыш. На первый взгляд ему было не больше шести лет.

Мимолетная улыбка коснулась моих губ. Каждый ребенок считает своего отца самым сильным, жаль, что мне так и не удалось испытать этого чувства.

– А еще он и драконы самые сильные в совете!

А вот это уже было интересно. Зачем демону, состоящему в совете, пытаться проникнуть за магический заслон? В том, что он собирался сделать именно это, у меня почему-то сомнений не было.

– Чудик! ― позвала я, повысив голос. Если он услышал плач, то ему не составит труда услышать и мой голос.

– А теперь слушай меня внимательно, ― присела я перед Веромом. ― Мне надо, чтобы ты сел как можно ближе к своему папе и не боялся белого света, которым я буду его лечить.

Я не знала ничего о демонах. Но, зная любого хорошего отца, была уверена, что едва очнувшись в кругу незнакомого человека и странных зверей, первое, что он попытается сделать ― это защитить своего ребенка.

Страха у меня не было: нас больше, и мы справимся в любом случае. Но на его отца у меня были совсем другие планы, и для их осуществления он нужен был мне живым и здоровым.

Малыш кивнув, храбро направился к отцу и уселся ему едва ли не на голову.

Чтобы не пугать ребенка, я решила обойтись без своих мечей. Помня о зубастой тварюшке, что шипела на меня в лечебнице академии, я отодвинулась, насколько позволяла вытянутая рука демона, за которую я крепко держалась, вливая белый, ослепительный свет.

Все прошло гладко, так же как и в прошлые разы: тварюшка скалила зубы и металась, но ей это не помогло, и вскоре она полностью исчезла. Едва мужчина распахнул такие же, как у малыша, синие глаза, я тут же отползла как можно дальше, не став вливать в него утраченные силы. Пусть сначала трезво осмыслит ситуацию.

– Нашел, ― прохрипел мужчина, внимательно осмотревшись и остановив свой взгляд на мне. ― Все-таки нашел.

Он прикрыл глаза, крепко сжимая маленькую ладошку в руке.

– Папа, это та тетя, которую ты хотел попросить вылечить маму? ― весело запищал малыш. ― Мы снова будем все вместе!

– Как я понимаю, нападать вы не намерены? ― обратилась я к мужчине.

– Я еще в своем уме, ― улыбнулся – демон. ― Вижу, кто вас охраняет. Будь я полон сил ― не справился бы даже с одним.

– В таком случае, позвольте, я вас долечу, ― я протянула ему свою руку.

– Специально оставили ослабленным, ― внимательно изучал он меня взглядом. ― Умны, не удивительно, что вас до сих пор не могут найти.

Темное небо мерцало яркими звездами над головой. Прохладный ветерок обдувал лицо, возвращая ясность мыслям.

Маленькая жива, только ради этого стоило дальше продолжать жить. Как же много всего произошло. Не успеваем разобраться с одним, как наступает что-то другое.

Железо кованых перил холодило ладони ― первое напоминание того, что умершая душа начинала потихоньку оживать. Как же тяжело, едва обретя, вдруг все потерять в один момент.

Сначала Ен, затем гибель Рины. Невозможно описать, что я чувствовал в тот момент. Все живое во мне медленно и мучительно умирало, рассыпаясь на мелкие осколки.

Как же мы могли так просчитаться, почему не смогли связать выбросы с тем, что с нами стало происходить? Посчитали себя самыми умными и неприкосновенными, и снова нам был преподан горький урок, как и тогда с проклятием.