Иван Дурманов - Ханс - восстание архангелов

– Ну, продолжай в том же духе!

А потом он ушёл из комнаты. А я продолжил тренироваться на манекенах. Она всё время восстанавливались.

Уже через час я заметил, что начинаю постепенно уставать. Видимо, поддержание формы цепи выматывает меня. Я представил, как она растворяется, и она растворилась. Точнее, превратилась в пламя и исчезла. А Зависть в это время превратился в себя внутри меня.

– Зависть, как долго я смогу этим пользоваться?

– Примерно часа 4. Потом мгновенно вырубишься из-за истощения.

4 часа? Маловато, но даже если так, силы этих цепей теперь хватит на целую армию! Это прекрасно!

Все тренировались. Тоору стоял в стороне и наблюдал. Ишиджи что-то делал в углу комнаты. А я решил подойти к Иранари. Он был на улице.

– Иранари, что ты тут де…

Около дома стояло двух этажное здание.

– Это что такое?! Когда ты успел?!

– Моё пламя умеет создавать такие вещи, забыл уже?

– Да ты в лесу дом строил дольше… Хотя, тогда ты был не собой…

– Понял. Ну, тогда было уже не в этом течении времени. Помнишь ведь, как всё вернулось?

– Да. Тогда ты буквально взорвался. А потом всё восстановилось. Но никто уже ничего не помнил.

– Ты единственный, у кого остались воспоминания. Я так и не понял, с чем это связанно.

Мы поговорили ещё немного, и я вернулся в свою комнату. Там сидела Лиза. А Куро всё ещё не вернулся со своей тренировку в аду… Как он там?

– Ханс?

– Да. Это я.

Я сел на кровать рядом с ней.

– Ты, будто, изменился.

– Правда?

– Да. Стал намного сильнее.

Она облокотилась на моё плечо.

– Ты ведь тоже будешь воевать?

– Да. Я должен, иначе наш мир будет разрушен, и мы потеряем то, что у нас есть сейчас.

– Тогда береги себя и не умирай.

– Я не умру. И больше никому не позволю умереть. Ведь теперь у меня хватит сил, чтобы всех спасти.

Я обнял её и лёг спать. Она легла вместе со мной.

– Завтра я проведу более сложную тренировку.

– Не напрягайся ты так.

Я посмотрел на неё.

– Ладно.

Теперь, осталось надеяться, что война не начнётся скоро.

Глава 7

«Даже у Иранари есть мечта»

Утро. Утро было таким, как всегда. Ну, за исключением того, что в комнате теперь живёт Лайт… Ну да ладно. Я встал и пошел на кухню. Там уже был Иранари. Он как обычно готовил, но в этот раз он готовил гораздо больше, чем обычно.

– Утречко, Иранари.

– Привет Ханс. Сегодня еды надо гораздо больше, чем обычно.

– Ну да. Но всё же. Почему твои аналоги не могут готовить себе сами?

– Почему? Потому что я сам решил готовить. Мне это нравится. А если мне что-то нравится, то я буду это делать. А теперь я могу заниматься любимым делом куда дольше. Разве это не замечательно?

Он… Он сейчас говорит и ведёт себя как самый обычный человек. С виду и не скажешь, что это сильнейшее существо в мире. Мало того, что сильнейшее, так ещё и на столько суровое… Почему средний род? На столько силён и суров, что его даже духи боятся. А сейчас занимается самой обычной человеческой рутиной.

– Иранари, ты не перестаёшь меня удивлять.

– Ничто не бесконечно.

А? О чём это он?

– Я прожил уже очень долго. А если добавить те разы, что я перерождался в прошлом… То мне будет примерно 2 миллиона лет.

Надо же… Я никогда и не думал о том, что Иранари мог прожить дольше из-за перерождений.

– Ханс, я хочу оставить после себя как можно больше хороших воспоминаний.

– Подожди, Иранари. Не говори так, что скоро всё кончится!

Я подошел к нему ближе.

– Я не знаю, когда настанет день моей смерти.

– Иранари! Ты… Ты же бессмертный Иранари! Ты не можешь говорить о своей смерти!

Почему? Почему меня так затронул этот разговор? Я даже прослезился.

– Ханс. Ты ведь тоже уже не один раз умирал.

А?

– Но вот… Тебя воскрешал я, а меня воскресит только моё пламя. Я уже забыл, как это умереть раз и навсегда. Когда-то у меня были такие чувства, а теперь их нет.

– Иранари… Но… Ты ведь столько тренировался. Ты просто не можешь умереть, ведь никто даже ранить тебя не сможет, не то, что убить.

– В этом ты прав. Знаешь, у меня есть мечта.

– Мечта?..

– Я… Хочу навсегда избавиться от этого проклятого пламени.

У Иранари… Есть такая мечта?.. Почему? А может… Мне этого не понять, пока не окажусь в его шкуре? Может, я просто не способен понять всех чувств Иранари, которые он испытывает к своему пламени. Я ведь никогда не умирал так, чтобы оставались все чувства боли после воскрешения. Каждый раз, когда Иранари меня восстанавливал, я не чувствовал боли. Но он сам сказал, что воскрешение багровым пламенем оставляет всю боль, что ты испытываешь при смерти. Стой! Не думай больше!