Катерина Цвик - Лейла. Шанс за шанс

Устав, я слезла с маленького стульчика, на котором колдовала у печи, и присела на лавку у стены, облокачиваясь и блаженно поводя плечами – постоянные манипуляции с кастрюлей у плиты для пятилетнего ребенка не так уж и просты. Моих подруг-одногодок в этом возрасте к печи еще не пускали, но так получилось, что мы с Маликой этот момент как-то обошли – то ли я вела себя с посудой слишком уверенно, то ли ей просто нужна была помощь, и, видя, что у меня все получается, она не стала от нее отказываться. Я же еще в той жизни готовить не то чтобы очень любила, но умела, а под настроение могла и полдня над чем-то провозиться. Так получилось, что еще будучи подростком я увидела, как моя бабушка, которая была хорошо в годах, сослепу бросала в суп недомытые или даже грязные овощи. С тех пор я предпочла готовить для нас обеих сама.

В этот момент на кухню вошла улыбавшаяся Малика и спросила, оглядывая столы:

– Лейла, отдыхаешь? Ты уже сделала сладкие блинчики?

– Нет, мама, я решила приготовить отцу что-нибудь новенькое!

Малика нахмурилась, но сразу браниться не стала:

– И что же это?

А я задумалась, как же обозвать Панна-котту? Здесь таких слов не знают, да и звучит слишком экзотично для этих мест.

– Сливочный мармелад! – наконец придумала я.

– Да? Это он и есть? – указала она пальцем на стоявшую на плите кастрюльку с мягкой карамелью.

– Нет, это… это … – фантазия в этот момент мне, как назло, отказала, и я обреченно ответила: – Это мягкая карамель.

– Карамел? – немного коверкая слово, переспросила она. – А пахнет вкусно, необычно…

– Карамель, – утвердительно вздохнула я.

– Странное название… откуда ты его взяла?

– Сама придумала. А что это у тебя в руках? – Спросила я, наконец, заметив, что она держит в руках какой-то мешочек.

– А, это твой отец очередной раз привез что-то экзотическое и сам толком не знает, что с этим делать. Вроде что-то для какого-то экзотического напитка. – Недовольно ответила Малика, ставя довольно увесистый мешочек на стол. – А это, кстати, можно есть? И где твой сливочный мармелад?

До этого я не совершала кулинарных экспериментов, лишь училась готовить местную кухню, поэтому недовольство и скепсис Малики понимала – трудно поверить, что ребенок может сам придумать и приготовить нечто хотя бы просто съедобное.

– Уже совсем скоро будет готов, а этой карамелью я его полью. – Ответила я и сунула нос в принесенный мешочек. – Мама дорогая, да это же кофе! – вырвалось у меня.

– Ты знаешь, что это такое? – несказанно удивилась Малика.

Я же с удовольствием вдыхала знакомый аромат и млела. Не может быть! Кофе! Офигеть! Да я о нем почти каждое утро вспоминала со слезами на глазах!

– Да-а-а… – выдохнула я и зажмурилась от удовольствия.

– Откуда?

«От верблюда» – чуть не вырвалось снова, но я вовремя спохватилась и стала лихорадочно выдумать очередную ложь. Да уж, в этом мире я себе карму прилично попорчу. Но тут уж выбора у меня не было.

– Недавно мы с девочками на берегу гуляли, а там каких-то два господина развели костер и что-то жарили. Мы сначала боялись подойти, но потом к нам донесся интересный запах, которого мы не слышали раньше. Тогда мы решили подойти и посмотреть, что они жарят. Оказалось, что один из них что-то кипятит в маленькой кастрюльке. Я и спросила, что это, а он посмеялся и ответил, что это заморский напиток – кофе – и дал попробовать и даже показал, как готовить.

Некоторое время Малика молчала, усиленно сверля меня взглядом:

– И много вас там таких интересующихся было?

И тут я поняла, что попала, причем по-крупному. Сказать, что была с кем-то из детей, я не могла, потому что никто мою ложь не подтвердит, а вот предсказать реакцию Малики, когда скажу, что разговаривала и пила неизвестный напиток с неизвестными людьми, примерно могла. Поэтому, бочком-бочком отойдя от нее на пару шагов, ответила:

– Так это… Сама была, остальные того… испугались и не пошли.

– Поня-я-я-ятно… Значит, ты, глупая малявка, подошла к незнакомым мужчинам, еще и что-то с ними пила?! – В ее руках непонятно откуда появилось полотенце, и она им замахнулась, чтобы поучить меня уму-разуму. Я, разумеется, таким образом учиться не собиралась, поэтому мы с Маликой припустили вокруг стола. – Ах ты ж, ослица малолетняя, дура непроходимая, малявка недалекая!..

Малика бегала за мной и, ругаясь от души, охаживала полотенцем, конечно, когда удавалось до меня дотянуться. Я же в самые опасные моменты ныряла под стол – прятаться там, конечно, не было никакой возможности, но вот быстренько перебежать на другую сторону – вполне. Наконец, когда мы обе выбились из сил, она села на лавку и закрыла лицо руками: