Когда я открыла глаза, мы уже свернули на раскатанную подъездную дорожку лаборатории «Чистая кровь». Здание большое, светлое в один этаж. Оно настолько длинное, что занимает почти половину улицы. Кто-то из одноклассников говорил, что восточные ворота находится прямо в здании лаборатории. Возможно.
Я была здесь всего раз, с Лис. Она забирала меня из школы, и мы решили зайти по пути в лабораторию, что бы поинтересоваться ее списком. Это было пять лет назад.
Я сидела на скамейке у кабинета восемнадцать. Тети долго не было, я слышала, как она ругалась с молодым лаборантом, который сдержанно отвечал на все ее вопросы и колкости.
Устав слушать я решила прогуляться по коридору.
Меня тогда так поразило это огромное здание. Часть выделена на больничное крыло. Правда, ни пациентов, ни людей в белых халатах практически не было, только кабинеты с номерами, или палаты. Сейчас уже не важно. Не помню, как вернулась обратно. В какой-то момент я очнулась у того же кабинета, рядом стояла Лис, доктор Фестон и его сын. Грязный и злой, с неистово синими глазами полными обжигающей злобы, его пепельно белые волосы покрывала застывшая красноватая грязь или глина.
Тетя сжимала мое плечо небольшим белым лоскутом.
– Как это понимать, доктор Фестон? Телла ребенок!
– И ты должна за нее отвечать! Какого черта она носится по коридору без присмотра?!
Мирт был очень зол. И я невольно съежилась от его грубых замечаний.
– Что же она увидела в этих холеных белых стенах, раз вы подвергли ее… этому.
– Ребята вернулись не совсем целыми и невредимыми. Хочешь, чтобы у нее была детская травма?
– Детская травма ей в любом случае обеспечена. Выражение лица вашего сына настолько омерзительно, что Теллу после увиденного придется записать к психологу. – Тетя презрительно посмотрела на Тома.
– Мой сын станет твоим мужем, Лис. Хотим мы этого или нет. Оскорбления здесь не уместны. – Жестко отрезал доктор. – Вам пора. И больше не смей таскать с собой ребенка в лабораторию.
Лис убрала лоскут. Под ним оказалась небольшая опухшая шишечка на коже.
– Не помню, как меня укусил комар, – удивленно пролепетала я, когда мы шли домой.
– Тебе поставили витамины.
– Куда?
– В руку, небольшой укол, – спешно ответила Лис.
– Я не помню, – я хлопала глазами и пыталась вспомнить, в какой момент это произошло. – Совсем не больно. Мне теперь можно не есть фрукты?
– Ты просто изначально сильно испугалась, поэтому твоя память стерла это воспоминание. Но фрукты все равно есть придется.
Лис не смотрела на меня. Она шла домой, погруженная в свои мысли и только изредка отвечала на мои повторяющиеся вопросы.
– Папа говорит, что у меня криптомнезия. Я поэтому не помню витаминный укол? – я вновь подняла глаза на тетю.
– Что? Криптомнезия? Когда он такое говорил? – она остановилась.
– Несколько дней назад, мне приснилось, что папа вернулся с лаборатории весь в крови. Он ушел наверх, а я вошла в кабинет дедушки и нашла фотографии женщины. Она тоже была вся в крови! Вся в ранах с огромным рваным животом! Это был кошмар тетя, жуткий кошмар. Мне показалось, что это была ты, что это женщина ты, Лис! – я крепче сжала ее руку. – Но потом я, наконец, проснулась, мама и папа были рядом. Они сидели на моей постели, обнимали меня и кошмар отступил. Тогда папа и сказал что у меня криптомнезия. Я записала, а потом запомнила это слово. У Майи тоже так бывает.
– У Майи значит, – тетя задумалась, а потом снова потащила меня в сторону дома. – Нет, Телла. То, что ты забыла витаминный укол можно назвать жамевю.
– У меня жамевю? Надо записать.
– Не надо. Ты просто забыла от того, что очень сильно испугалась.
– Жамевю…
***
Ноги были ватными, когда я выходила из машины. Тетя подбежала ко мне, взяла под руку, и мы уже было последовали за отцом, когда она развернула меня к себе, заглянула в мои зеленые глаза и прошептала.
– Ничего не бойся. Веди себя достойно, стойко и уверенно. Я с тобой. Нельзя показывать слабость. После того как выявиться список и отец выберет кандидата, будем определять дальнейшие действия. Ты меня поняла?
– Да.
Папа уже входил в белую дверь, в бесконечно длинные белые коридоры. Я медленно вдохнула и выдохнула, пытаясь унять нервную дрожь. Подставила локоть тете и мы шагнули за ним.
Коридоры лаборатории совсем не изменились за последние пять лет. Все такие же светлые. Кое-где электричество нестабильное, люминесцентные лампы, словно поддразнивая меня, дрожали в такт моему телу. Мы прошли несколько пронумерованных кабинетов.
Читать дальше