Анна Хруппа - Септаккорд – другой мир

– Ну, а будто ты сам не догадываешься. Сам посмотри, будучи обычным преподавателем в школе наемников, ты пытаешься прыгнуть выше своей головы, занимаясь алхимией и, как я полагаю, стараешься развить в себе магию. Об этом прекрасно без слов рассказывает твоя шикарная библиотека, – на полке голубым блеском сверкнуло несколько корешков книг. Марис молчал, переваривая только что сказанное.

– Если бы вам не посчастливилось родиться в семье чистокровных жрецов и от того стать высшим жрецом, – начал он, после минутного молчания, – то я очень сомневаюсь, что к вам было бы так благосклонно общество, закрывая глаза на все ваши выходки.

– Дело не в моем происхождении, – рассмеялся жрец, заразив улыбкой Марселя.

– Так, просветите меня, – взгляд Мариса был направлен одновременно на и сквозь Князя.

– Надеюсь, не против? – не дожидаясь ответа, Князь достал из сумки небольшую металлическую флягу. Пригубив, под шокированное лица преподавателя школы, он передал ее товарищу, который с удовольствием повторил сие действие, занюхивая жгучие ощущение рассыпчатым печеньем, что лежало на блюдце у чашки, – Тебе не предлагаю, как я слышал, не приемлешь подобного рода напитков.

– Предпочитаю сохранять разум светлым, – надменно выпрямившись, он вновь сделал глоток пряного чая. Прыснув, Князь, с откровенным скептицизмом, окинул физиономию собеседника.

– Как я уже сказал, дело далеко не в моем происхождении. Да, соглашусь, если бы судьба сложилась иначе и Солнечный Бог определил меня в семью противоположной породы, нежели я имею сейчас, мне пришлось бы сложнее добиваться того отношения, что сейчас я имею со стороны многих придворных в нашей империи. Не опускаю и тот момент, что максимум на что я мог бы рассчитывать – это статься жрецом низшего ранга, завсегда принижаемого среди своих коллег по цеху. Но поверь мне, мною были бы приложены максимальные усилия перед миром для реализации всех своих нескончаемых амбиций.

– Вы же сами прекрасно знаете, что не всегда все идет по плану. Думаете эти стены видели мало стремящихся к лучшей жизни молодых наемников?

– Не больше, чем твоя постель видела молодых наемниц, – Марис покраснел, вскочив, двинулся в сторону Князя. Тот же, не двигаясь с места, был закрыт Марселем, успевшим перекрыть товарища.

– Да что вы себе позволяете?! – взревел Марис, брызгая слюной, – Или вы предполагаете, что я не трону вас двоих лишь по тем причинам, что один из вас, не оправдывая своего происхождения, является высшим жрецом, а другой, – он посмотрел на Марселя снизу вверх, – а другой обращенный, чье место во дворце среди прислуги.

– Смотри как бы твое место не оказалось среди прислуги, – впервые за всю беседу выпалил Марсель. В тот же момент встал с обманчиво уютного кресла Князь, положив руку на его плечо, отводя чуть в сторону за свою широкую спину.

– Угомоните своего питомца, все уважаемый жрец-ветеран, или я буду вынужден сообщить в соответствующие инстанции! – его голос, к концу фразы переходящий в истошный вой, заставил Князь сморщится.

– Да мне плевать, – лицо Мариса покраснело и побледнело попеременно.

– Ч… Что?

– Плевать, сказали же тебе, – повторил за жрецом Марсель, скаля белоснежные клыки.

– Ах ты ведьмин навоз! – вскрикнул Марис, набрав воздуха и сложив губы для очевидного плевка. Он глядел в глаза Князю, а не на его руки. И это было ошибкой. Князь, чуть поддавшись вперед, молниеносно ударил его кулаком в шипастой перчатке, не замахнувшись, лишь слегка согнув колени. Удар пришелся прямо по кривящимся губам. Губы Мариса лопнули, превратившись в раздавленную вишню. Кровь, стекая по подбородку, окрасила ярко-красным цветом шерсть на полуобнаженной груди.

– Да как вы… – хотел сказать он, хватаясь за край стола, но не успел.

Князь, сгорбившись, ударил еще раз в то же самое место, на этот раз сделав короткий замах, почувствовав, как вслед за силой и инерцией удара выхлестывается ярость. Отхаркиваясь кровью, преподаватель школы по стрельбе из лука, приготовился к третьему удару, ощущая на себе магическое воздействие жреца, от чего был не в состоянии сопротивляться.

– Постой, – Марсель перехватил руку Князь, – с него достаточно.

Князь медленно повернул голову. И моментально заглушил в себе злость, взял себя в руки, превратился в твердый, холодный осколок льда. Он уже не мог себе позволить какие-либо эмоции. На него смотрели два желтых, будто перья синицы, глаза, взывающие к благоразумию. Жрец кивнул, отпуская мысленно разум Мариса. Тот же, еще не до конца отошедшего от магически-физического давления, приложил к губам цвета слоновой кости ажурный платок, все это время почивавший на толстенной книге.