Камилла Ким - Долина теней. Последний артефакт

Бену проводил повозку взглядом и продолжил свой путь. У него не было определённого направления. Приятно было потолкаться на узких улочках, послушать пение менестрелей или посмотреть на выступление бродячих артистов, одетых так ярко, что рябило в глазах. Ему нравилось лицо ярморочной толпы, злое и доброжелательное одновременно, нравилось быть частью этого огромного лица.

Кроме всего прочего Бену планировал навестить Иеро. Друзья виделись два дня назад и неплохо провели вечерок в харчевне «Три матроса». Вывеска над этим злачным заведением почему-то изображала двух матросов, восседавших за грубо сколоченным столом, уставленным кружками с пенным пивом. Предполагалось видимо, что третий матрос уже достиг просветления и лежит под этим самым столом, как заведено во всех приличных харчевнях.

В тот день Бену, помнится, перебрав фруктового вина, фонтанировал идеями последующего времяпровождения, но с тех пор у него возникли новые, и он жаждал ими поделиться. Иеро, даже если не разделит его энтузиазма, всегда внимательно выслушает и даст пару дельных советов.

Дело, однако, намечалось захватывающее – путешествие в горы к диким племенам сапху с целью подробного описания их языка и быта. Поездка обещала быть интересной хотя бы потому, что до сих пор никому из исследователей не удавалось найти ничего кроме старых стоянок и давно потухших костров. Сапху, словно прознав о непрошенных гостях, снимались с обжитого места и скрывались в горах.

Об этом неуловимом народе поведали торговцы, чей путь проходил через гряду А-ну. Поговаривали, что сапху – это племя могущественных колдунов, скрывающих древние тайные знания, способных принимать облик птиц и зверей и повелевать стихиями. Бену, категорически отрицавший какие бы то ни было мистические явления, надеялся положить конец всем сплетням и домыслам, заменив их научными фактами, ведь именно этому он и посвятил свою жизнь. Иеро ни за что не откажется от очередного приключения и обязательно составит ему компанию — вдвоём веселее, да и на дорогах нынче одинокому страннику не безопасно.

Впрочем, Бену в последнюю очередь думал о трудностях, сопряжённых с путешествиями в поисках истины. Чем рискованнее предприятие, тем больше шансов совершить настоящее открытие. Бену испытывал эстетическое наслаждение, представляя, как он с головой закопается в раскалённый песок пустыни, вооружённый лишь лопатой, кисточками из верблюжьей шерсти и прочими приспособлениями, без коих археологические изыскания немыслимы. Он повсюду таскал с собой несколько затертых до дыр книг о древних языках, на тот случай, если удастся отыскать какую-нибудь табличку или черепок с намёком на письменность, которую можно распознать и расшифровать, этакий осколок забытой цивилизации.

Редкие находки были наградой за каторжный труд и заставляли быстрее биться сердце Бену.

Вот и рыночная площадь. Час довольно ранний, а на ней уже негде яблоку упасть. Над всеми звуками здесь преобладали рожки торговцев горячими завтраками, а над всеми запахами — неистребимый рыбный дух. На рынках приморского города, где чуть ли не каждый второй зарабатывает на жизнь рыбным промыслом, это явление в порядке вещей.

Чешуя была повсюду. Придя домой, первым делом выясняется, что она набилась в одежду и обувь, и избавиться от неё стоит больших трудов. Из чешуи шили многоцветные накидки для карнавалов, непромокаемые плащи и шляпы, и туристы раскупали их с большим удовольствием, как и украшения из отполированных морских ракушек и детские игрушки из раскрашенных рыбьих пузырей.

Около одной из лавчонок Бену заметил Эйн Штейна, бессменного главу Королевской Академии Точных Наук, который яростно о чём-то спорил с молодой торговкой инжиром. Впрочем, предмет их спора становился понятен каждому, кто оказывался поблизости. Несколько человек с нескрываемым любопытством ожидали развития событий.

Торговка раскраснелась, пряди пшеничных локонов выбились из-под цветастой косынки. Она нависала над прилавком, как наседка, закрывающая цыплят от ястреба. И правда, вид у магистра был вполне хищный: тонкий нос с небольшой горбинкой, неизменная ироничная улыбка, темные озорные глаза. Сейчас он меньше всего походил на ученого, скорее на купца или ростовщика.

Бену с трудом пробился через толпу и громко поприветствовал своего друга и коллегу. Торговка наградила его крайне раздраженным взглядом. Эйн неохотно отвлёкся от торга и повернулся к Бену.