Владислав Кулигин - Эмпат

– А это потому, что я не совсем молодой, – сказал я. – Просто так выгляжу. Скорее меня можно назвать «моложавым».

Её интерес ко мне явно усилился.

– Вот значит как. Мужчина с загадкой. Да и познакомиться тебе удалось, как мало кому другому. Так что если хочешь, можем встретиться в ближайшие выходные.

Я не возражал. Мы обменялись номерами. За разговором не заметили, как пролетело время. День стал клониться к вечеру, и я проводил красавицу к шестнадцатиэтажному дому позднесоветской постройки, где она и жила. Договорившись созвониться завтра и обсудить выходные, мы распрощались.

Я с чувством выполненного долга направился к ближайшей остановке. Главное было сделано. Сегодняшний день явно прошёл не зря…

Тёмные каменные своды освещались всполохами неустойчивого пламени. Шаги эхом отражались от стен, отдаваясь в голове тяжелыми ударами. Люди в чёрных монашеских балахонах выстроились в шеренгу по двое и двигались по длинному узкому коридору, который освещался только светом факела впереди идущего. Вскоре все вышли в просторное помещение. Потолок здесь был гораздо выше, в нём виднелся кружок звёздного неба. В центре помещения горел большой костёр, который освещал только тех, кто стоял рядом. Остальные пребывали во мраке. Возле костра находился невысокий мраморный постамент, очень похожий на алтарь. Он пустовал. Пока. Все чего-то ждали, в зале царило напряжённое молчание, которое нарушилось лишь после того, как в круге света появился человек, что шёл впереди и нёс факел. Он откинул капюшон. Это оказался совсем седой старик с длинной бородой.

Среди собравшихся были женщина и мужчина из моих видений. На них такие же балахоны, как и на всех остальных. Я вижу эту женщину очень чётко, лучше, чем обычно. Она не говорит ни слова, но я знаю, что её зовут Анжелика, и она очень взволнованна. Она с тревогой смотрит на мужа, Владимира, который стоит рядом. Она не верит в него, сомневается, но изо всех сил хочет верить и ошибиться в своих тревожных предчувствиях. Я ощущал эти эмоции, но не знал их причины. Мужчина смотрит на старого бородача. Ему она не доверяет точно, но муж – наоборот. И Анжелика молится только о том, чтобы она ошибалась, а он оказался прав.

Бородач, осмотрев присутствующих, заговорил:

– Сегодня для всего нашего общества наступает знаменательное время.

Его голос эхом разносился вокруг.

– Долгие годы мы вели работу по евгенике для получения краеугольного камня нашего ордена. Поколения братьев и сестёр были всё лучше и лучше, но теперь мы, кажется, достигли совершенства. Так это или нет, нам и предстоит проверить сегодня. Надеюсь, что удача на нашей стороне.

Тут старик посмотрел на Владимира. Всё внимание собравшихся также сместилось на него.

– Давай, брат Владимир. Пора…

Анжелика крепко сжала руку мужа. Тот кивнул и, посмотрев на неё, в очередной раз сказал, что так надо. Высвободив руку, он отстранился от жены и скрылся в толпе. Вскоре он вернулся, ведя мальчика лет десяти, также закутанного в чёрный балахон с капюшоном.

– Поприветствуйте наше возможное будущее! – сказал старик.

Зал взорвался аплодисментами. Молчала только Анжелика, с тревогой глядя на ребёнка…

* * *

Я проснулся в холодном поту и машинально посмотрел на часы. Был уже почти полдень. Сон ещё пеленой висел у меня перед глазами. Все эмоции, испытанные той женщиной, ещё не до конца покинули моё сознание. Тряхнув головой, я стал лихорадочно вспоминать события вчерашнего дня.

Главное, что я получил долгожданный отклик от Вселенной. Он оказался очень симпатичным и вполне в моём вкусе. Вечер после дневных подвигов прошёл в литературных трудах. Я понимал, что вступил на путь перемен в своей жизни. Никакой особой радости они мне не сулили, скорее наоборот, но без них нельзя было обойтись. Я это осознавал. Тем не менее, муза овладела мной, и я продвинулся в своём романе ещё примерно на половину главы. Заснул, как всегда, поздно ночью. Теперь нужно было понять, что делать дальше. О чём-то глобальном сейчас не хотелось думать.

Мой обычный моцион после пробуждения состоял из получасовой зарядки с последующим холодным душем. Далее шёл мой стандартный завтрак, если его можно так назвать, учитывая время. Однако для меня утро начиналось, когда заканчивался сон и, учитывая мою специфику, не было привязано к каким-либо графикам. Завтрак – всегда лёгкий – состоял из обезжиренного творога, греческого йогурта, которым я его обычно сдабривал, и травяного чая.